Анатолий Галкин - Крутые игры

Только когда они задернули шторы и зажгли в большой комнате керосиновую лампу и все свечи, то заметили, что в углу в одной ночной рубашке стоит высокая и, похоже, красивая блондинка.

Она стояла молча и пока не мешала им.

Кроме стоящих в коридоре чемоданов они решили забрать и то, что валялось на полу у окна. То, что было выложено в последний момент и разложено на диване, на комодах и приставных столиках… Это тяжелое серебро, маленькие бронзовые часы, статуэтки старинного фарфора, янтарные шкатулки, меха, малахитовые безделушки.

Богатов был прав, он не смог бы все это увезти в Стамбул… И хорошо! Сегодня все это уплывет в Варну…

Они собрали еще четыре чемодана.

Затем Храпов с Малышковым притащили в комнату тело старика Богатова… Уже привычными движениями Виктор снял с него широкий нательный пояс, где, очевидно, было самое ценное.

Они осмотрелись… Все было сделано хорошо. Оставалось последнее. Это больше всех волновало Виктора:

– С этой, что будем делать? Может, с собой возьмем? Как, Кирилл Васильевич?

– Не нужна она.

– Как это, не нужна?.. Это Храпову она не нужна – он старый. Вам не нужна; у вас Людмила есть. А мне в самый раз!..

– Не заводись, Виктор! Нам мимо штаба проезжать. А его черкесы охраняют. Кричать начнет, вопить… Ты пока посмотри, нет ли на ней чего-нибудь.

Виктор вразвалочку подошел к новоиспеченной вдове и сорвал с нее рубашку. Под ней, как и у всех, был пухлый белый корсет с наспех простеганными черными нитками потайными кармашками. Виктор срезал его и бросил на стол.

Та, что стояла перед ним, даже не пыталась прикрыть руками обнаженное тело. Она волновала его больше, чем зашитые в корсете бриллианты.

Он отступил на шаг и шутливо, но громко и грозно скомандовал:

– Руки вверх!

Женщина подчинилась.

– Возьмем ее, Кирилл Васильевич – умоляющим голосом произнес Виктор. – Нам двое суток до Варны плыть.

– Остынь, Виктор! Сядь на диван.

Логиновский взял со стола лампу и подошел к женщине.

Ее глаза дико, суматошно бегали… Совсем как у той девушки, у купеческой дочки.

Почему у них у всех одинаковые глаза перед смертью… Кирилл опять ощутил пьянящее дьявольское чувство радости. Для этой нимфы он сейчас бог!.. Он распоряжается ее жизнью, вернее – ее смертью.

Это не так волнует со старухами и мужиками… А здесь он не просто ликвидирует жизнь, а разбивает красоту! Венец Создателя.

Логиновский вытащил из нагрудного кармана френча золотой червонец.

– Вас как зовут, мадам?

– Марина … Я вам помогать буду… Я и готовить умею… Я все могу делать…

– Я хороший шанс вам дам, Марина… Вам и Виктору. Вы что предпочитаете, Марина, орла или Николашку?

– Орла… Но не надо этого, я боюсь.

Кирилл подбросил монету. Она подлетела высоко, долго вращалась и со звоном упала в метре от той, чью судьбу она решала.

Было темно… Рассматривать монету можно было, только наклонившись и поднеся лампу.

Логиновский делал это долго.

– Ах, неудача!.. Вижу лик убиенного императора… Иди сюда, Храпов. Работай!.. А вы, мадам, можете удостовериться. У нас всё честно.

Марина машинально наклонилась и попыталась вглядеться в маленький красновато-желтый диск.

Вдруг ее охватила радость и смятение… Он пошутил! Он ошибся! Монета лежала орлом вверх! Сейчас она всем скажет, обрадует всех. Сейчас… Но Храпов уже взмахнул молотком.

Марина упала лицом вниз, накрыв собой монету. Когда они с обиженным Виктором выносили чемоданы, Логиновский в дверях обернулся.

Храпов переворачивал тело, пытаясь найти червонец.

К двум часам ночи в будке стало совсем холодно.

Но не это волновало капитана Сомика. Надежда таяла с каждой минутой.

Пока было светло, они нетерпеливо вглядывались в дорогу. Им казалось, что каждую минуту может появиться синяя телега.

За это время по направлению к городу прошли два грузовых «Форда» с каким-то имуществом, пять телег с офицерами, среди которых были и раненые, и множество всадников, двигавшихся небольшими группами… Это были остатки частей, бежавших из-под Бахчисарая через Качу и Северную сторону Севастополя.

А это значило, что завтра по этой дороге пройдут красные.

Сомик и Розанский старались не курить… В ночной темноте огонек папиросы можно было заметить за сто метров… И это могло все испортить.

…Они одновременно услышали телегу. Именно услышали, потому что дорога, которая вела из города, была скрыта за кустами и обломками скал… Сама телега не скрипела, но нельзя было заглушить цокот копыт и грохот железных колесных ободов по разбитой каменистой дороге.