Анатолий Галкин: Опасные игрушки

После ее ухода Максим, любивший проявлять свои аналитические способности даже в самых простых случаях, подвел итог:

– Как же, руки она мыть пошла… Она же сразу сорвалась, как только проводница туалет открыла. До последней секунды терпела и… сорвалась… А этого Олега я где-то видел…

Максим отвернулся к окну и стал вспоминать лицо этого парня, его фигуру, манеру двигаться… Точно – он видел его совсем недавно. И это тоже было связано с транспортом… Вокзал? Аэропорт?

Он вдруг реально представил себе аэропорт "Орли". Толпу только что прибывших пассажиров рейса из Москвы… Этот парень был в их самолете, а они… Они здорово тогда выпили и еще обсуждали этого Олега, который перед ними занял такси…

Так, таких совпадений не бывает! Та экскурсоводша говорила, что к этим подругам в Париже приехал знакомый парень… К подругам. К Марине Гридиной и к … У нее еще редкое русское имя было. Люба же называла… Прасковья, Дарья, Варвара… Точно, Варвара… Значит, именно она сейчас в туалет побежала… А зачем заходила?

Максим почувствовал, что мысли начинают путаться. Или предчувствия опасности, или от усталости, или от …

Он обернулся к своему спутнику. Надо сообщить ему важную новость, вместе обсудить, принять решение… Но Юрий Антонович, сидевший в углу напротив сумки с влажным платком, отвалился к стенке и… спал.

Максим сделал к нему шаг и ощутил, что ноги стали ватными. Наклонившись над сопящим спутником, он потряс его за плечо. Потом что-то прокричал над ухом, злясь и глубоко вдыхая сонный воздух…

Последнее, что запомнил Максим – он пытается ударить Юрия Антоновича по щеке. Сильно, с размаху, открытой ладонью… но промахивается и, пошатнувшись, валится на противоположный диван… Именно этого он хотел сейчас больше всего – спокойно сесть и закрыть глаза…

Варвара зашла к ним минут через десять. Взяла сумку, брезгливо сбросив с нее отработавший свое платок…

Потом они с Олегом долго рылись в чужих чемоданах и извлекли папку с записями Маркова и два старых магнитофона… Уложив спящих противников и, прикрыв их тела простынями, Варя с Олегом отправились работать. На спящих Омега действовала плохо. Надо ждать пробуждения. А значит два – три часа у них было…

Олег довольно быстро разобрался в записях Маркова. Сложнее было с текстом. Варвара забраковала несколько текстов. Потом она посоветовала: "Говори без бумажки. Так всегда лучше получается".

Олег откинулся на мягком диване, приблизил к себе микрофон и, включив "запись", закрыл глаза:

"Я должен ждать тех, кто придет и произнесет пароль: "Сова над Европой". Им я должен полностью доверять. Им я расскажу все, что знаю. Я буду спокоен, послушен. Я сделаю все, что они мне скажут…"

Потом Олег долго колдовал с прибором, что-то подсчитывая, вымеряя направление антенн, упиравшихся в стенку соседнего купе…

Они начали просыпаться лишь в Смоленске. Это было удобно – на остановке поезд не трясло и не надо было придерживать приборы…

Олег отправил Варю в дальний тамбур. Да и сам, включив Омегу, выскочил в коридор… Через две минуты он, несколько развернув антенны и перемотав пленку, включил запись еще раз…

Когда поезд тронулся Олег с Варей вошли в соседнее купе. Две понурые фигуры сидели у окна. Взгляд у обоих был усталый и… ожидающий.

И Олег четко произнес:

– Здравствуйте, господа… "Сова" над Европой… Сейчас вы спокойно ответите на все наши вопросы. Согласны?

– Конечно.

– Вы, Максим Вдовин, похоже – самый бойкий. С вас и начнем.

– Готов.

– Зачем вы поехали в Париж?

– Нам надо было найти прибор, который изобрел Валентин Марков… Мы выкрали его. Он здесь, в чемодане, под полкой… Я могу его показать.

– Не надо. Это потом… Кто еще в Москве знает о вашей… миссии? О том, что Валентин Марков жив?

– Только один человек.

– Андрей Борзенко?

– Да.

– Это он вас послал?

– Да, он все финансировал.

– Вы ему должны были передать прибор.

– Это он так хотел. С этим прибором мы заставили бы его забыть о своих мечтах. Мы бы поставили его на место. Теперь мы всех поставим на место. Всех!

– Не надо так волноваться, Максим. Все будет хорошо… Борзенко для себя хотел купить эту вещицу?

– Говорил, что для себя, но мы знали, что у него есть покупатель.

– Кто это?

– Это страшный человек. Он очень богатый и очень… Влиятельный. Я даже боюсь произнести его имя.

– А написать?

– Что?

– Написать его имя не боишься?

– Нет. Написать могу.