Анатолий Галкин: Стратегия риска

Юра хотел сразу залезть под душ, но увидел свое кресло посреди комнаты и передумал – решил расслабиться минут на двадцать, закрыв глаза и вытянув ноги.

Устал он сегодня. Не физически – дров не рубил, воду не носил. Но двенадцать пуль в Ракитского он сегодня всадил. По две в каждом дубле. Именно от его пальца на пульте взрывалась таблетка и на теле актера появлялось такое достоверное кровавое пятно. Потом второе. И дальше смерть на куче мусора.

Игра, но на нервы действует… Юра попробовал отвлечься. Это он умел. Он обычно вспоминал море, легкий прибой на пустынном пляже, закат… На этот раз не получилось. К шуму волн примешивался какой-то посторонний неприятный звук – легкий скрежет железяк.

Кресло стояло так, что перед глазами была входная дверь. Звук шел оттуда. Мало того – чуть заметно вздрагивала ручка в замке. Значит не ошибся Ракитский?!

В фильмах в такой ситуации актер начал бы заваливать дверь шкафами, тумбочками и прочим тяжелым имуществом. Но у Сизова в коридоре не было громоздкой мебели. И потом он был пиротехник, а его кейс с сегодняшних съемок лежал рядом… Две таблетки в складке дивана, что напротив кресла, две – в сервант около дивана.

Через минуту дверь открылась и в квартиру вошел тот, кого Ракитский назвал Шкафом. Он улыбался, потому что смог – таки распечатать довольно сложный замок. Не потерял еще квалификацию Сизов сидел в глубоком кресле и ждал дальнейших событий. Некоторое спокойствие ему придавал пульт, лежавший под правой рукой.

Шкаф оглядел комнату и, найдя самое подходящее место, бухнулся на диван, нашпигованный взрывными таблетками.

Говорить он начал спокойно и примирительно. Ему не надо было пугать собеседника грозными рыками в голосе. Он знал, что его габариты сами по себе страшат любого.

– Ты, друг, не бойся меня. Я к тебе с деловым предложением. Будешь на нас работать.

– На кого?

– Не любопытствуй раньше времени… Мне приказали найти такого как ты, я и нашел.

– Кто приказал?

– Я тебе сказал – не любопытствуй! Собирайся. И штучки все свои прихвати. Надо будет показать, как ты пули на теле взрываешь.

– А если я не поеду?

– А куда ты денешься?

С этими словами Шкаф засунул руку за полу куртки и резким движением вытащил внушительных размеров пистолет, который, правда, в его руке не казался таким уж огромным.

Сизов поднял сначала левую руку, а потом правую, с зажатым в ней пультом. С тоской посмотрел на сидящего на диване и нажал кнопку. И сразу вторую, третью, четвертую…

Такой легкости от этого грузного мужика Сизов не ожидал. После первого взрыва Шкаф подскочил вверх, а после второго полетел вперед, широко разведя руки в стороны. Было похоже на прыжок с трамплина. Только без лыж… А над ним как снежинки засверкали клочки хрустальных вазочек, рюмок и другого содержимого серванта, разнесенного последними двумя взрывами.

Сизов не успел насладиться картиной. Пролетев два метра Шкаф приземлился на него всей своей грудью, опрокинул его вместе с креслом и обмяк. Шевелились лишь его губы, шепотом вспоминая предков пиротехника по материнской линии.

Лежа под своим гостем, Сизов с уважением вспомнил Ракитского. Какое точное прозвище дал этому типу… Попытался выбраться – не получилось. И Сизов уточнил кличку – не просто Шкаф, а книжный, да еще со всеми томами Большой советской энциклопедии.

Не прошло и минуты, как раненый пониже спины бугай встал. Теперь он уже громко начал произносить то, что недавно шептал.

Потом он повернулся к лежащему на полу Сизову спиной и чуть наклонился вперед. Картинка была не для слабонервных: из обгорелых клочьев на пиротехника смотрела огромная красная ягодица. Провал! С левой было все нормально.

Выдержав паузу, Шкаф развернулся и неожиданно спокойно сказал:

– Слушай, Юра, у тебя для меня брюк нет? Может какие спортивные. Растянутся… И больше не шути. Мы все про тебя знаем. Родители твои в Малаховке живут. С ними твоя сестра. В институт собирается… Ты же не хочешь, чтоб с ней нехорошее приключилось? И домик у твоих крайний у рощи стоит. Сгореть в одночасье может… Собирайся… Меня, кстати, Иваном зовут. Иван Шорохов. А кликуха моя – Шкаф.

– Очень приятно. А я – Юра Сизов. А кликуха – Пиротехник.

Ракитский прыгнул к рулю, все тело напряглось и он физически почувствовал, как ответственный за это орган выбрасывает в его кровь огромные порции адреналина. Он ждал именно этого, но абсолютно не был готов к такой ситуации. Ну, пошел этот чертов Шкаф к Юре Сизову. Не бежать же за ним? Да и в двух машинах, стоящих впереди, тоже сидят, должно быть, крепкие ребята. Пусть не шкафы, но и не тумбочки. Они не допустят… В милицию бежать? И что сказать? Я, мол, друга проводил, а через пару минут к дому подъехала машина, из нее вылез здоровый дядька и зашел в тот же подъезд. Вот уже точно – в огороде бузина, а в подъезде дядька.