Анатолий Галкин - За всё заплачено

Роман не удивился звонку Жулькина, но интонация его сразу насторожила. В голосе было ехидство пополам с трагизмом:

– Что, дежурите?

– Сидим, Жулькин. Чай пьем.

– Зря сидите.

– Это и хорошо, что зря. Для этого и сидим.

– Вам бы в другом месте сидеть.

– Это где?

– В Хамовниках… Ты, Роман, Хользунов переулок знаешь?

– Это между Комсомольским и Пироговской? Метро Фрунзенская?

– Да… Там жил некто Фролов Виктор Александрович. Между прочим, знакомый Елизарова, друг его. И тоже из клиентов фирмы «Тень». Клиент Ласкина.

– Не тяни, Жулькин!

– Убит этот Фролов. Час назад. Колотая рана со спины… Ребята сейчас нож ищут. Я тоже туда еду… Так что снимайте охрану. Елизарову ничего не грозит. В этот четверг убийца свою норму сделал…

Из трубки неслись назойливые короткие гудки, а Роман стоял неподвижно, осмысливая ситуацию и подбирая слова. И Олег, и Елизаров почувствовали, что сейчас им будет сообщено нечто чрезвычайное. Но они не торопили Романа и только сверлили его вопрошающими взглядами.

Наконец адвокат положил трубку и очень буднично сказал:

– Фролова убили. Он следующий в списке. И последний, не считая вас, Станислав Ильич.

Елизаров шустро вскочил, заметался по комнате и неожиданно замер около серванта. Обстоятельства автоматически отменяли сухой закон. Первое, что попалось под руки – толстостенный стакан для виски со льдом и большая бутылка шведской водки «Абсолют». Он налил до краев и залпом выпил теплую жгучую жидкость. Привычно задержал дыхание, потом крякнул и только после этого вспомнил о присутствующих, тоже находящихся в нервном напряжении.

Бутылку Елизаров сунул под мышку, вытащил еще два стакана и все это водрузил на стол. Потом поплелся на кухню и принес банку маринованных огурцов. Осмотрел сервировку и остался недоволен – фотоальбомы аккуратно снял со стола и перенес на диван, а игральные карты просто смахнул на пол. Теперь порядок!

Надвигавшаяся на Елизарова истерика прошла стороной, но говорить он начал громко и нервно:

– Ты сказал, Роман, что Фролов последний, не считая меня. А меня надо считать! Это я буду последний! Этот маньяк теперь за меня возьмется. Я не могу каждый четверг с вами вот так на троих сидеть. Наливай, Роман… А почему, четверг? Он сегодня сбился в алфавитном списке? Теперь может и день недели поменяет… Ах, как права была Маша! Она еще до случая с Дубовым говорила, что нам надо срочно уехать за океан. Навсегда! Она меня умоляла поторопиться… Наливай еще, Роман.

После третьей дозы Станислав Ильич размяк. Тон стал доверительным и слезливым:

– Я только вам доверяю, ребята. Вам и своей жене… Я скрывал от вас, ноя уже все сделал. Все! Деньги свободные перевел в Дрезден. Через три дня реализую все свои акции… Доверенность на продажу этой квартиры и дачи на тебя, Роман, напишу.

– А мебель?

– Продавай с мебелью. Или себе все забирайте. Меня это барахло не волнует, эти деревяшки, стекляшки, тряпочки. Все это – суета сует. По сравнению с жизнью они и гнутой копейки не стоят… Маше я уже заказал билет на самолет. На воскресенье.

– Куда?

– Не скажу… Вам я доверяю, но не скажу. И никто не будет знать, где я осяду. Лягу на дно, как подводная лодка… Маша в воскресенье улетит, доделаю все и – во вторник. В крайнем случае в среду. Ни одного четверга больше жить здесь не буду!

– Мы вам нужны еще, Станислав Ильич?

– Обязательно… И меня и Машу до самого трапа подстрахуйте. До взлета… Я с вашим начальником, с Зарубиным расплатился на месяц вперед. Но вы ему еще дайте. Он мужик нормальный, но до денег очень жадный. А я – нет! Наплевать мне на эти бумажки зелененькие… Эта квартира вместе с дачей больше трехсот тысяч баксов стоит. Как продадите, так двести мне отложите, а остальные делите. Себе пополам и немножко Зарубину… Хорошие вы ребята. Наливай еще, Роман!

С Садового кольца Жулькин свернул в Ружейный переулок, проскочил Плющиху и, развернувшись около сквера Девичьего поля оказался в начале Хользунова переулка. Знакомые места. Ему приходилось часто бывать здесь в студенческие годы… На его юрфаке с женским полом была напряженка. Девушек мало, а значит, избалованы вниманием и носом крутят. Здесь же было раздолье – педагогический, два медицинских института. После занятий к метро по этому переулку шли толпы молоденьких студенток. И каждая вторая настолько привлекательна, что не оторваться. Но следующая еще лучше. Глаза разбегаются.