Дмитрий Линчевский: В капкане

Если предположить, что потерпевшего все-таки убили, то труп, разумеется, спрятали. Куда? Он посмотрел на реку, где в трехстах метрах от берега щетинился густыми зарослями небольшой речной островок. За топкие берега, за водяные воронки, за непролазные чащи местные жители нарекли этот клочок земли «Капканом». Лучшего места для сокрытия темных дел не придумаешь. Возможно, это всего лишь домыслы. Но в этом легко убедиться, переправившись на остров.

Взгляд Полынцева, выбравшись из дремучих зарослей, опустился на толстую переносицу спасателя.

— Вы можете переправить меня на остров?

— Ну… в принципе…

— Давайте без принципов. Просто переправьте и все…

Культурист, скорчив недовольную гримасу, нехотя поплелся к берегу.

— Мужики, я на остров, — бросил он через плечо.

Моторка завелась быстро, взяла с места резво, оборотисто. В лицо подул влажный речной ветерок. Из-под носа лодки посыпались крупные серебристые брызги.

Не успел Полынцев настроиться на созерцательный лад — широкая сибирская река представляла изумительное по красоте и силе зрелище — как уже добрались до острова. Подрулив к прибрежным кустам, спасатель сбавил обороты и заглушил трескучий двигатель.

— Только недолго там, а то у меня дома дела стоят, — предупредил он тоном заправского таксиста.

Полынцев, не удостоив нахала ответом, молча спрыгнул на берег. Приземление прошло не совсем удачно: руки оцарапались о жесткие кусты, ноги по щиколотку вошли в топкую глинистую жижу.

— Действительно, капкан! — проворчал он, выбираясь из вязкой гущи. — Ясно, почему сюда даже пацаны не заплывают — дерьмо, а не место!

— Чего? — переспросил спасатель.

— Ничего. Сиди и жди.

— Сам ты дерьмо, — буркнул в ответ культурист.

Раздвигая кусты руками, Полынцев с трудом выбрался на твердую землю. Здесь было сухо, но тесно.

Густая трава застилала почву непроницаемым ковром. Деревья росли так часто, что приходилось идти между ними, петляя. Метров через сорок на глаза ему попалась сломанная ветка ивы… еще через десять — другая. Кажется, это были следы недавнего присутствия человека (судя по не успевшей завянуть листве). Становилось теплее, в смысле, не на улице. Вероятно, кто-то здесь бродил, что-то непотребное делал. Что? Ягоды искал? Грибы? Сокровища?

Ответ не заставил себя долго ждать: прямо по ходу движения показалась свежевырытая яма. Осторожно приблизившись к ее краю, Андрей на секунду замер…

Худшие предположения подтвердились.

На дне могилы, лицом к небу лежал седовласый старик в темных штанах и желтой выцветшей сорочке. Под распахнутым воротником виднелась небольшое, диаметром в полсантиметра, отверстие. Судя по величине и форме — от выстрела. Полынцев внимательно осмотрел труп, задумчиво почесал макушку и достал из кармана сотовый телефон.

— Але, дежурный? Вынужден сообщить вам пренеприятное известие.

Директор зверохозяйства Митрофанов нервно расхаживал вдоль вольеров с хонориками и злобно поглядывал на пушистых зверьков.

— Почему вы не кусаетесь, как собаки?! — сокрушался он, хмуря светлые брови. — Изодрали бы жулика в клочья, и дело с концами, а теперь… Тьфу на вас еще раз!

Лысоватый главбух Еремкин, следовавший за начальником неотступно, резонно на этот счет заметил.

— Собак тоже воруют, здесь сторожей надо спрашивать.

— Спросим, с каждого спросим.

Тяжело вздохнув, они направились в контору, что стояла у ворот, на выезде из хозяйства. Территория последнего была довольно обширна и потому не слишком ухожена. Повсюду валялись лысые покрышки, прохудившиеся бочки, ржавые, без ручек и днищ, ведерки. Еще недавно, во времена советской власти, имущество здесь было общим, отношения между людьми строились исключительно на открытости и взаимном доверии. Но с распадом Союза совхоз превратился в частное хозяйство, и всякая открытость кончилась. Появились высокие заборы, новые замки, угрюмые несговорчивые сторожа. Парадокс, но с введением строгого контроля участились случаи воровства. Сначала пропадали метлы, грабли, лопаты, а теперь, куда уж дальше — звери. С этим мириться руководство хозяйства, разумеется, не желало и готовилось предпринять самые решительные действия.

— У кого воруют, у своих же воруют! — возмущался директор, обходя складские помещения.

— Да, да, — подкрякивал главбух, едва поспевая за рослым начальником. — Вчера в цехе выделки две свежих шкурки пересушили, — кивнул он на длинное с маленькими оконцами здание. — Придется списывать на брак. Опять убыток!