Владимир Колычев - Бугор

– Женя это, – едва слышно сказал он. – Все нормально, Екатерина Сергеевна, она у меня в руках… Ну вы же меня знаете, я все делаю на пять с плюсом…

Он говорил тихо, но Лариса все-таки расслышала его слова.

– Тебя Женя зовут? – спросила она.

– Подслушивать нехорошо.

– Извини, я правила вежливости забыла.

– Могу напомнить. – Он больно схватил ее за волосы и ударил головой о боковое стекло. Лариса едва не выпустила руль из рук.

– Вспомнила?

– Да.

– Не зарывайся, детка.

– Куда мы едем?

– Я же тебе сказал, нормально все будет.

– А кто такая Екатерина Сергеевна?

– Неважно.

– А какая она из себя?

– Костлявая такая. В черном балахоне с капюшоном. И с косой.

– Я серьезно.

– Будешь много болтать, я тебя сейчас к этой костлявой с косой отправлю.

– Это не я много болтаю, это нервы шалят…

– Говорят, секс очень хорошо успокаивает нервы. Хочешь помогу?

– Не надо.

– Я тебе чем-то не нравлюсь?

– Я тебя не вижу…

Лариса могла видеть своего похитителя в зеркало заднего вида, но его кепка низко была надвинута на глаза, и голову он наклонил.

– Хочешь меня увидеть?

– Ну, вдруг ты мне понравишься!

– Если ты меня увидишь, мне придется тебя убить.

– А так не убьешь?

– Нет.

– А что сделаешь?

– В порядке все будет. Тебе не привыкать.

– К чему?

– Ты же когда-то была проституткой, – презрительно хмыкнул Женя.

– Я что, буду проституткой?

– Ну, типа того… Можешь начать прямо с меня.

– Прямо сейчас?

Похоже, судьба сделала виток по спирали, и Ларису снова ждет притон. Ее опять будут бить, подкладывать под грязных клиентов. А может, посадят на иглу, чтобы она работала за каплю героина или еще какой-нибудь гадости…

В этот притон везет ее Женя, он один, и его можно обхитрить. Она ублажит его, доведет до состояния полной бесконтрольности, он забудет про свой револьвер, и она воспользуется этим… Нет, убивать она его не станет, но яйца и все такое отстрелит…

– А ты хочешь?

– Ну, если ты завяжешь мне глаза.

– Зачем?

– Чтобы я не видела тебя…

– Хорошо, я завяжу тебе глаза. И свяжу тебе руки, чтобы ты не рыпалась…

Лариса до боли закусила губы и пальцем протерла глаз, чтобы задержать набежавшую слезу. Если ей свяжут руки, спастись она не сможет…

– Я не люблю садо-мазо, – выдавила она.

– Я люблю.

– Но я не хочу!

– Да, но я заставлю…

Лариса понимала, что целиком и полностью зависит сейчас от него, и от чувства полной безысходности не смогла выдавить ни слова.

– Ну, чего замолчала?.. Ладно, не бойся, не трону я тебя. Не велено тебя трогать.

– Кем не велено? Екатериной Сергеевной?

– Ну да, она меня ревнует…

– Она твоя любовница?

– Что-то вроде того. Мне двадцать пять, ей сорок, но мне все равно нравится. Только не подумай, что я альфонс, – зло добавил Женя.

– Я не думаю.

– Я работаю на нее. И деньги получаю за работу, а не за тело…

– Да, конечно… Сорок лет ей, говоришь? А чем она занимается?

– Посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая… Тем и занимается.

– Что-то я тебя не понимаю.

– А не надо ничего понимать. Крути педали…

– А она…

– Я сказал, крути педали! – рыкнул на Ларису похититель.

По проселку они выкатились на шоссе, какое-то время ехали в сторону Москвы, затем снова свернули на второстепенную дорогу.

– Останавливайся. Глуши двигатель. Руки давай за спину.

Женя связал ее, натянул на голову черную вязаную шапочку, чтобы она ничего не видела, пересадил на пассажирское сиденье и сам сел за руль. Минут через пятнадцать после этого они въехали во двор какого-то дома, кто-то распахнул дверь, взял Ларису за руку и вытащил из машины. Ее провели в какую-то комнату, развязали руки. Пока она стягивала шапку, дверь за ее спиной закрылась.

Маленькая комната, с обшарпанными стенами, железная кровать с грязным матрацем, тумбочка, шкаф, стол, табуретка – вот и вся обстановка. И еще здесь было холодно, но Лариса в норковой шубе, и, если ее не отберут, смерть от холода ей не грозит.

На окне решетка, дверь деревянная, но если вдруг Лариса сможет ее выбить, из дома ей все равно не выйти: охрана помешает.

По дому кто-то ходил, а спустя время откуда-то с верхнего этажа донеслись женские стоны. Кто-то с кем-то занимался сексом, и, похоже, женщина не очень-то хотела этого. Нет радости в ее стонах, одна только боль и отчаяние. И судя по всему, через такое же осквернение вскоре предстоит пройти и Ларисе.