Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

– А что это нам все даст? – Жужин сделал нетерпеливый жест. – Мне ведь либо обвинение предъявлять, либо… вы сами знаете.

– Когда занимаешься сыском, сынок, – снисходительно заметил Гущин, – наперед ничего знать нельзя. Считай, что мы делаем все возможное – ради НЕЕ, как ты тут недавно высказался. Ради Марии и этих двоих бедняг – Вероники и Сергея из Воронежа.

Катя снова хотела было сказать полковнику: а не худо вам самому поглядеть на Новый Иордан, вас там заждались. Но она промолчала.

Гущин ведь просил ее ОБ ЭТОМ держать язык за зубами.

Дождь вылился на город до последней капли, выжимая тучи досуха, рассеялся мокрой пылью по крышам, деревьям, тротуарам.

И все этой ночью – отмытое, чистое – сияло новизной и свежестью. Никакой грозы, никакого грома, лишь где-то там сверкали зарницы.

Катя, вернувшись домой в свою квартиру на Фрунзенской набережной, долго не могла уснуть – лежала, ворочалась в постели. Когда дождь прошел, она открыла балкон, смотрящий прямо на Москву-реку, раздвинула шторы.

Зарницы вспыхивали и гасли. Словно где-то работал мощный пульсар, сеявший сполохи на небе, словно там что-то тлело и чадило – неугасимо. Угли забытого костра.

Угли костра, зажженного в Ордынском лесу.

Отблеск тайного пожара в местах иных.

Ах, давно, давно это было. Так давно, что хоть и не забыто совсем, но забыто почти, с трепетом и страхом, вычеркнуто из повседневности.

Зачем это вспоминать? Ведь случилось и прошло, и если не кончилось, а все еще тлеет, горит, то это там, не здесь, далеко.

И ветер больше не носит над лесами радиоактивную пыль.

Говорят, тысячи лет пройдет… если он, конечно, случится, этот окончательный распад…

А дети, что были зачаты тогда, выросли, превратившись в мужчин – молодых и стройных.

Как те деревья в тех тайных лесах в той «зоне» – ясени и дубы, меченные радиацией, чью древесину нельзя использовать даже на дрова.

Катя лежала, скорчившись на постели, как младенец в утробе матери, сжавшись, стараясь не думать об этом.

Как это порой показывали по телевизору – серые многоэтажки, брошенные, зияющие провалами разбитых окон.

Карусель-колесо в парке, проржавевшее насквозь.

Кладбище пожарных машин, «Скорых», грузовиков, тягачей, танков, вертолетов, самолетов, автобусов, тракторов, экскаваторов – техника, которую оставили гнить там до скончания времен, пока металл и пластик, источающий радиацию, сам собой не обратится в прах.

Вот, пожалуй, и все… Все картинки Чернобыля – растиражированные и уже, как и все известное, успевшие набить оскомину.

Все, что знала и помнила Катя об этом.

Шприц, извлеченный из старой потрепанной «советской» сумки. Ампула с лекарством…

Ребенок на больничной койке с ручками, истыканными медицинскими иглами, покрытыми синяками, на которых уже места живого не сыщешь для очередной капельницы.

Кап-кап… это дождик…

Это слезы… Что вы знаете об этом?

Кап-кап… это жизнь капает…

Утекает по капле.

И только зарницы там в небе…

Вспыхивают и гаснут.

Обращаясь в ничто.

В главк утром Катя приехала в половине девятого, а в девять к полковнику Гущину явились адвокаты «Веста-холдинга» в полном составе под предводительством Маковского.

Тот зря времени не терял. И с десяти до самого вечера в областной уголовный розыск тек нескончаемый поток свидетелей, представленных стороной защиты Владимира Галича.

Не только сотрудники холдинга – менеджеры, топ-менеджеры, секретари, секретарши, сотрудники охраны, – но и десять совершенно независимых свидетелей – из них один академик РАН, ведущие специалисты Роскосмоса и Роснанотехнологий и бизнесмены – в том числе двое японцев вместе с переводчиком из аккредитованного в Москве представительства японского промышленного объединения.

Все они подтверждали, что 12 июня в праздничный день лично встречались и беседовали с Владимиром Галичем, так как с 17 до 21 часа – кто раньше, кто позже – посещали семинар-конференцию и последовавший за ней торжественный банкет в отеле «Рэдиссон», устроенный холдингом «Веста» для представления новых разработок – оборудования и компьютерных программ.

Никаких докладов Владимир Галич не читал, он лишь коротко выступил перед гостями в начале и в конце мероприятия.

В обеденный перерыв в кабинете Гущина раздался телефонный звонок – из приемной заместителя министра обороны, курировавшего «космические войска». Генерал-полковник по-военному четко и весьма надменно «поставил в известность» полковника Гущина: «Не знаю, какие там у вас претензии к Галичу, но я отлично знал Марка, его отца. Ставлю вас в известность, что вечером двенадцатого июня после представительского мероприятия Галич вместе с топ-менеджером холдинга и советниками приезжал на доклад в министерство. Речь шла о крупном военном заказе для холдинга. Он еще, конечно, мальчишка, новобранец, но фирма Марка Галича принадлежит ему. Короче, мы обсуждали все это с ним и людьми его фирмы допоздна».