Владимир Колычев - Порочное место

– Ты Наташу не тронь, она к этому козлу никакого отношения не имеет.

– А кто имеет?

– Да ты сначала послушай меня, начальник! Эта гнида на святом спекулировала! Если бы к твоей жене подошли, если бы ее шантажировать начали?

– Так, давай оставим в покое мою жену, – поморщился Круча. – Сейчас разговор о тебе и о твоей жене… Чем Остроглазов шантажировал твою жену?

– Ты сам знаешь чем, – опустил глаза Муравлев.

– Сколько он просил за молчание?

– Пятьдесят тысяч евро.

– Наташа согласилась?

– Да.

– И ты решил убрать Остроглазова?

– Да, решил. Заказать его решил. Но не успел.

– Сам все сделал?

– Совершенно верно… Он же, падла, сам меня провоцировал! – зло скривился Муравлев. – Стоял на берегу, в телефон свой поганый пялился. Как будто знал, что я за ним наблюдаю. Ну, я не выдержал.

– Поднялся на чердак дома, взял молоток…

– Взял.

– Дождался, когда уедут Ковальские, и нанес удар?

– Ну, не то чтобы дожидался. Леня на жену кричал, я проснулся. Честное слово, не хотел я подставлять Леню, просто так вышло…

– Да, и молоток не хотел ему подбрасывать?

Муравлев еще ниже опустил голову.

– Где ты стоял, когда Ковальский ходил к машине?

– Во дворе я стоял. С молотком… Я думал, они с Элкой затихли, думал, спать легли, смотрю, а они выходят… Нет, если бы Вадим тогда ушел, я бы его догонять не стал. А он не уходил. Как будто нарочно ждал, когда я к нему подойду. И я подошел. А он стоит. Ну, хотя бы обернулся, гад!

Муравлев обхватил руками голову и простонал в отчаянии.

– Мог бы просто выбросить молоток, – произнес Круча. – Но ты, Миша, хитрый жук, решил Ковальского подставить…

– Да нет, я тогда об этом не думал. Просто молоток в руке остался. В комнату к себе поднялся, смотрю, а молоток в руке… Это я уже потом сообразил, что с ним делать…

– А почему Ковальскому его подбросил, а не Костину?

– Куда бы я его подбросил? К нему в комнату? Опасно. А во дворе выбросить нельзя, так ведь и на меня подумать могли. А если Ковальскому подбросить, то ни на кого больше не подумаешь…

– Кто молоток подбрасывал?

– Ну, были у меня люди.

– Значит, Остроглазов стоял на пристани, смотрел в телефон, а ты его ударил…

– Ну да, собирался ударить. И не мог не ударить, – с ожесточением сказал Муравлев. – Он не просто в телефон смотрел, он фотографии моей жены рассматривал… В общем, я не сдержался.

– А телефон куда делся?

– Телефон я у него забрал. Нет телефона, ничего от него не осталось…

– Остроглазов умер не сразу.

– Ну да, побарахтался немного… На спину перевернулся и затих. Не человек, а мразь, таких давить надо!

– Я так понимаю, жене ты не сказал, что заказал меня?

– Нет, не сказал. Зачем ей знать? Она у меня не кровожадная…

– Не кровожадная, но знала, что ты Остроглазова убил.

– Знала… То есть не знала, – спохватился Муравлев.

– Так знала или нет?

– Не надо ей соучастие шить! Я все на себя беру!

– Ну а все-таки, не для протокола?

– Знала, конечно… Поэтому рассказала мне, что ты ее у Машки застукал. Ну, я меры принял… Не надо Наташу закрывать, начальник. Не при делах она.

– Я так понимаю, что про притон под Зеленоградом ты знал?

– Правильно понимаешь.

– Почему тогда не прикрыл эту лавочку?

– Зачем прикрывать то, что я сам разрешил?

– Зачем разрешил?

– Натура у Наташки такая, порочная… Я с самого начала знал, кто она такая. Я ее на ночь заказал, а оказалось, что на всю жизнь. Влюбился как проклятый. Думал, она за ум возьмется… Нет, она не изменяла мне. Не изменяла, но призналась, что ее на приключения тянет. Сама призналась, честно призналась. Натура у нее такая, на разврат тянет… Ну, мы нашли выход. Ей разврат нужен, она его получила. Сама она под клиента не ложилась, других подкладывала, и этого ей хватало…

– Это не просто разврат, это извращение.

– Может быть.

– И ты это терпел? – мрачно усмехнулся Круча.

– Думаешь, мне это нравилось? Нет, не нравилось. А что делать? Люблю я Наташку! Люблю! Знаешь, когда бабу любишь по-настоящему, все ей можешь простить! – безумными глазами смотрел на него Муравлев. – И все сделаешь для того, чтобы она тебя любила!

– Ты это уже сделал, Миша. Ты все для этого сделал. Но боюсь, лирика тебе не поможет.

– Я понимаю.

– Ну, если понимаешь, давай обо всем с самого начала.

Надо было составить протокол допроса, а это работа долгая и нудная, но справиться с ней не трудно, если, конечно, преступник не идет в отказ.