Вячеслав Жуков - Киллер для мента

– Ты хочешь со мной развестись?

На этот раз глаза ее сделались немного влажными. Но она поборола слабость, не дала волю слезам. Ехала сюда, чтобы сказать ему это.

– Да. Прости, Руслан. Если можешь. Я хочу уйти от тебя. Понимаешь… В жизни все так хитро переплетено… Пока тебя не было, я встретила…

– Не надо. Не говори ничего. Я не хочу слушать твои объяснения, – опустошенным голосом произнес он, прервав ее объяснения. – Если надумала, уходи. Я не против, – сказал и отвернулся.

– Сука ты! – сказал он, так и не повернув головы к ней, когда Ирина уже уходила из палаты. – Уходи.

И она вышла. Побежала по коридору. Хотелось скорей на улицу.

Но тут же зашел врач. Все это время он стоял под дверью, боялся за жену Ильинского. Вдруг с ней случится истерика. Тогда укол нелишне сделать, чтобы успокоилась. Но она оказалась женщиной стойкой. А вот ее муж, кажется, в отчаянии.

Врач сел рядом на кровать, поглядел на старшего лейтенанта и спросил с сочувствием:

– Может, укол тебе сделать? Полегче станет. Успокоишься.

Губы больного дрогнули.

– Не стоит, доктор. Полегче не станет. Да я уже успокоился. – Он попытался улыбнуться, но стянутое бинтами лицо только исказилось.

– Ну и правильно. Не стоит она того, чтобы убиваться. Надо жить, лейтенант. А баб на твой век еще хватит. Поверь мне. Главное, поправляйся побыстрей.

– Есть, товарищ военный врач, – отрапортовал Руслан и все же сумел улыбнуться, проявив завидное упорство. Нелегко это далось ему.

Возвращение домой не слишком обрадовало Руслана. Бывшая жена прониклась жалостью к инвалиду и оставила ему квартиру. Сама ушла к новому мужу. Ярослав Тимофеевич не очень-то жаждал связывать себя семейными узами. Но Ирина проявила недюжинные старания и охомутала «папашку», сказав, что забеременела от него. И он сдался.

Той скудной пенсии, которую платили Ильинскому по инвалидности, не хватало даже на месяц нормальной человеческой жизни. На работу одноглазого контуженого инвалида никуда не брали, и Руслан совсем отчаялся, стал уходить в запой. Но от этого деньги утекали еще быстрей. И чтобы не умереть с голоду, пришлось ходить и собирать бутылки. Все-таки хоть какая-то копейка к пенсии. Однажды за этим занятием его и увидел старый знакомый, полковник Северцев.

Они встречались несколько раз в Афгане. Северцев занимал солидную должность в Главном разведывательном управлении. Пару раз подключал спецназовцев Руслана для сбора важных разведданных по оказанию помощи душманам американскими миссионерами, на деле такими же спецназовцами, поставляющими боевикам оружие, продовольствие и медикаменты. Потом Руслан слышал, что Северцева перевели в Москву. Но в подробности не вдавался. Говорили, полковник переключился с внешней разведки на внутреннюю.

И вот теперь он стоял перед Русланом, холеный, в шикарном костюме. Сытая мордашка расплылась от радушной улыбки. Все-таки не забыл Руслана. Не побрезговал протянуть руку. И на том спасибо.

– Ильинский! Лейтенант! Ты живой? Я слышал, ты в госпиталь угодил, старина. Думал, валяешься на больничной койке. А ты вот…

Руслан тоже протянул руку, но особенно старался не приближаться к полковнику. Изо рта прет перегаром бормотухи. Северцев к таким винам не приучен. Как бы не стошнило его.

– Я уже второй год как вернулся. Свое отлежал. Хватит.

– Ну и правильно. Пусть другие поваляются теперь. Работаешь где?

Руслан поправил темные очки, сползшие с переносицы, и показал на сумку с пустыми бутылками. Хоть и стыдно, но признался как есть:

– Работаю. Во, сколько наработал. На полбутылки водки хватит.

Северцев прикусил губу, задумчиво уставившись в темные очки Руслана.

– Ты вроде глаз потерял при ранении? – припомнил Северцев.

– Да. Потерял. Правый, – ответил Руслан, потеряв всякий интерес к разговору. Сейчас начнется, что да как. Как жена? Как дети? А у Руслана нет ни жены, ни детей. И не хотелось бы затрагивать эту тему.

– Жаль. А каким снайпером ты был, – мечтательно проговорил полковник. – Каким снайпером. Лучшим в роте. А, лейтенант?

– Был, – поддавшись воспоминаниям, согласился Руслан и добавил: – А теперь разве что из рогатки по воробьям стрелять.

Северцев вполне серьезно заметил:

– Ну, зачем же по воробьям? Птица невредная. Пусть живет себе. Есть другие мишени. Более достойные… А снайпер, потерявший правый глаз, должен использовать при стрельбе левый. А, лейтенант? Что скажешь? Может, попробуешь?