Ольга Левицкая: Звериное царство

Для усиления защиты место выхода лестницы на площадку было перегорожено. Использовали поставленную на бок кровать. Она аккуратно вписалась в обстановку, полностью перекрыв проем. В сочетании с тем, что атакующие будут вынуждены находиться намного ниже, все это давало неплохие шансы на успех. А главное — на узкой лестнице больше чем двоим было просто не развернуться.

— Ну, кажись все зойбитц, — щегольнул «немецким» словом Шевчук. Он удовлетворенно оглядывал баррикаду и столпившихся за ней ребят. — Пусть идут уже, встретим как надо.

— Ту дверь не выломят? — забеспокоился Малыш.

— Не, мы ее вообще враспор поставили. Шваброй в стену уперли — наглухо.

— Ну ладно тогда. — Он почесал в затылке. — А может вооружимся чем-нибудь? Вон табуретки возьмем, все легче будет.

Шевчук затряс головой:

— Не надо. Они тогда тоже что-нибудь достанут. Могут и перья вытащить. Нет желания на ножичках схлестнуться? Вот и у меня тоже.

— А так не вытащат что ли?

— Не думаю. Они же нас за говно держат. Решат, что и так, на шармака возьмут. Только хрен им в сумку! ...

Подошел Сеча. Он тоже собирался драться.

— А вот дежурная придет — что скажем? Ей же надо пройти.

— А мы ее и пустим, пожалуйста! А этих — хрен! Пусть ночуют где хотят.

— А вообще, пора бы им уже. Вон уж темно совсем.

— Не терпится что ли? Так ты...

Малыш не договорил. С улицы послышались леденящие душу звуки. Через раскрытые настежь окна рвался в здание отвратительный вой. Будто целая стая волков-людоедов пробралась из леса под стены школы и затянула свою жуткую песню.

— У-у-у-у... У-у-у-у...

Ребята съежились и дрожали, глядя друг на друга затравленными глазами. А волки выводили все новые и новые рулады — У-у-у-у...

Внезапно все закончилось. Было слышно, как хлопнула входная дверь, и заскрипели ступеньки той, дальней лестницы.

— Сейчас им там облом, — прошептал Малыш. — Тогда они через второй сюда.

— А чего ты шепчешь-то?

— Не знай, так просто.

Вдруг заревел Грузило. Захлебываясь от слез, он махал руками и тряс головой.

— Не могу я больше, не могу! Убьют они нас всех. Убьют!

К нему присоединились Диблов и Лева Фридман.

— Они же волки! Горло нам всем перегрызут и все!

Шевчук набросился на них. Схватив Грузилу за шиворот, он стал бешено трясти его.

— Ты что, Виталя?! Окстись! Они не волки! Они такие же, как и мы. Пацаны, да вы что? Это же просто психическая атака. «Чапаева» смотрели? Вот то же самое, просто на нервы давят. А вы и обосрались, как дети малые! Кончайте это фуфло, сейчас делом займемся.

Пристыженные ребята немного приободрились и подошли к «амбразуре». И как раз вовремя. На втором послышался топот многих ног, заскрипела лестница, и на площадку между этажами по двое стали выходить каратели. Останавливаясь перед последним пролетом, они задирали головы кверху и молча разглядывали «линию Маннергейма».

— Ни хера себе, укрепились, — процедил Черныш.

— Слышь, Акела! Они думают, это им поможет.

— Угу. Только зря они думают...

Плотно сомкнув ряды, защитники «крепости» готовились к вражескому штурму. Впереди, на острие обороны, стояли самые авторитетные ребята — Шевчук, Малыш, Кутьян и Филин. Остальные беспорядочной толпой подпирали их сзади. Колесов, Фридман и Сеча были оставлены на крайний случай.

— Эй вы, клоуны! — хохотнул Белый. — Пустите в теремок!

— Зверей не пускаем! — выкрикнул в ответ Шевчук.

— Да ты что? Типа мамка пришла, молочка принесла!

— А я мышка — норушка!

— А я лягуха — квакуха! ...

В зверином стане началось веселье. Волки изощрялись в остроумии, потешаясь над своими противниками. Они совершенно не воспринимали тех всерьез и не верили, что кто-то может оказать им реальное сопротивление. Шакалы тоже вовсю гыгыкали, тыкали пальцами в защитников баррикады и обзывали их козлами и клоунами.

— Ну все, хватит! — Акела выступил вперед. Сплюнув, он продолжал надменным тоном. — Эй вы там, наверху! Убирайте свою железку и на колени. Понятно? На колени, рабы! Может быть, останетесь живыми.

Ребята вспыхнули от такого унижения. Раздался возмущенный гул. — Да что же это такое?! Да их тут вообще за людей-то не считают! Совсем оборзело зверье поганое!

— Мы тебе не рабы! — Малыш с ненавистью глядел на забинтованного волчару. — Не рабы! Понял, ты, зубастый? Больше вас никто не боится! Кончилось ваше время! — Он не смог удержаться и добавил. — День Гнева настал!

— Чего там еще настал? — скривился Акела. — Совсем поехал что ли?