Вячеслав Жуков - На графских развалинах

– Кажется, пронесло, – проговорил он себе тихонько, нетерпеливо надавливая ногой на педаль газа.

Старшина махнул рукой солдату, чтобы тот открыл ворота.

– Все. Вот она свобода. – Курепин резко воткнул первую скорость и уже хотел отпустить педаль сцепления, как вдруг из здания КПП вышел мордастый капитан и направился к самосвалу, крикнув на ходу, вышедшему следом прапорщику:

– Я вот с ним доеду. Какой мне смысл терять тут время, дожидаться машину.

Курепин понял, что это конец. Сейчас капитан подойдет, залезет в кабину, и всей поездки хватит метров на сто. Это чуть отъехать от ворот зоны. Капитан быстро раскусит, кто сидит за рулем. Нюх у этих охранников, как у собак, которых они таскают с собой на цепи. Это чернявый старшина лоханулся, а капитана не проведешь.

Петр Курепин уже мысленно простился с такой кажущейся близкой свободой. Но тут на крыльцо из КПП выскочил молоденький сержант и закричал капитану:

– Товарищ капитан. Товарищ капитан…

Капитан уже взялся рукой за ручку двери, намереваясь открыть кабину. С неохотой обернулся.

– Ну чего там еще?

– Товарищ капитан, только что позвонил дежурный, сказал что сейчас машина за вами будет. Чего вам трястись в этой колымаге? – попытался сержант переубедить капитана.

Тот думал недолго. Глянув на забрызганную раствором кабину, произнес:

– И то правда, – и отошел.

А Курепин нажал на газ. Машина рванулась. Раствор в кузове как студень перекатывался от борта к борту, выплескиваясь через края, и чуть не попал на капитана.

Тот отбежал, матюкаясь на дурака водителя.

– Чумовой какой-то! – заорал капитан, но Курепин его уже не слышал.

Миновав ворота, он понесся по дороге вслед за маячившими вдалеке самосвалами. Но когда зона с ее колючкой, вышками с солдатами и лаем собак осталась далеко позади, он подняв кузов, выплеснул раствор на обочину дороги. Пустая машина вела себя на скорости намного уверенней и Курепин повернул на другую дорогу ту, что пересекала железнодорожное полотно. От поселка железная дорога находилась километрах в шести. Сколько раз они на зоне, слышали как проносящиеся мимо поезда стучат колесами по стыкам рельс.

До переезда Курепин доехал быстро. «Зилок» с пустым кузовом несся как ветер, и вот уже автоматический шлагбаум замелькал впереди красным фонарем. Переезд никем не охранялся, но переезжать его Курепин и не думал. Перед самым шлагбаумом резко свернул вправо вслед за только что промчавшимся товарным поездом и выжимая из машины полный газ, понесся догонять последний вагон. Точнее платформу, на которой стояли какие промышленные агрегаты, похожие на огромные металлические канистры полукруглой формы.

Поравнявшись с платформой, он чуть поднажал, чтобы обогнать ее и приблизил «Зилок» так, что почувствовал как поток воздуха от бешено летящей платформы, пытался отжать его машину в сторону. Поэтому чтобы «Зил» не увело в сторону, приходилось крепко держать руль.

А впереди замаячил мост через реку, с каждой секундой приближаясь все ближе и ближе.

Разогнав машину до предельной скорости, Курепин подогнал ее едва ли не к самой платформе, что было крайне опасно. Ведь платформа раскачивалась из стороны в сторону и в случаи столкновения с «Зилком» могла отпихнуть его в сторону. Тогда бы уже о том, чтобы на этой бешенной скорости заскочить на нее, не могло быть и речи. Машина просто могла перевернуться.

До моста уже оставалось не более ста метров, и Курепин в приоткрытое окно даже почувствовал ту влажную свежесть, которую обычно тянет ветерком с реки в жаркие дни. Приоткрыв дверь с водительской стороны, он выбрался на подножку. Причем все это проделал не выпуская руля и стараясь удержать машину так, чтобы она двигалась по полю только прямо, параллельно мчавшемуся поезду. Это хотя и с трудом, но у него получалось. Зато резко стала падать скорость. Ведь теперь на педаль газа никто не давил.

Платформа стала обгонять машину. Надо было не терять драгоценные секунды и прыгать, но руки судорожно впились в руль, а ноги сделались точно ватными. Курепин боялся. Не сомневался, если прыгнув, не сможет удержаться и сорвется вниз, колеса перемолотят его тело, превратив в фарш из костей и плоти. То-то будет радость для местного воронья.

Видя что платформа вот-вот унесется, он закричал что есть силы, подбадривая себя:

– А…а!

И собравшись, оттолкнулся от машины и прыгнул, впиваясь руками в металлические выступы платформы. Почувствовал, что висит. Но долго висеть в таком положение было нельзя, силы скоро оставят его и он свалится под колеса платформы. И тогда он стал карабкаться. Так, как это делает альпинист оторвавшийся от страховки, повиснув на краю пропасти. Карабкаться изо всех сил, не обращая внимания на боль в изрезанных до крови руках.