Андрей Дышев - Девять граммов дури (Сборник)

Новоселов внешне казался спокойным, хотя нервы его были взведены, как затвор пистолета. У него были дела посложнее и намного опаснее, чем это, и все же он чувствовал себя игроком, который пошел ва-банк. Малейшая оплошность оперативников могла насторожить преступников, заставить их отказаться от своих планов и перенести сходку на другое время. Узнать о новом времени шансов было немного. И тогда наглецы, усмехаясь, восторжествовали бы. Как же – утерли нос следственным органам, унизили их, показали, что они, воры, – хозяева положения.

Одно дело – провести сходку на какой-нибудь конспиративной "хазе". Совсем другое дело – в следственном изоляторе. Это, бесспорно, была попытка нанести удар по чести следователей, оперативников, всех тех, кто борется с преступностью.

…Незадолго до полуночи к воротам следственного изолятора подъехал автозак. Он остановился перед контрольным пунктом и посигналил.

– Открывай, Николаич! – крикнул водитель, высунувшись из окна.

Постовой вышел из будки, подозрительно глянул на номерной знак машины, а уже потом – на лицо водителя. Он не узнал его, но все же кивнул для приличия, поправил кобуру с пистолетом на поясе и хриплым голосом спросил:

– Кого привез?

– Дурачка одного, – неопределенно ответил водитель и нетерпеливо погазовал. – Психического. Из первого СИЗО.

– Документ давай!

– Айн момент, – ответил водитель и, не открывая дверцы кабины, через окошко протянул постовому чистый лист бумаги, а когда тот взял его в руки, словно нечаянно посветил ему в глаза фонариком. Ослепленный на несколько секунд, постовой вертел бумагу перед глазами и бормотал:

– Ни черта не разберу…

Он не заметил, как из фургона беззвучно вышли два спецназовца, приблизились к нему со спины и без труда уложили на землю. Постовой даже не успел вскрикнуть, как на его запястьях щелкнули наручники.

Загудел электромотор, и тяжелая дверь медленно покатилась в сторону. Автозак въехал в узкий дворик и остановился у ворот внутреннего КПП. Второй постовой был деблокирован тем же приемом.

Под покровом ночи, прижимаясь к стенам тюрьмы, две оперативные группы быстро и незаметно проникли в помещение административного корпуса. Начальник изолятора своим ключом открыл дверь, ведущую в помещение дежурной части, где СОБР деблокировал весь наряд.

Двумя разными путями оперативные группы прошли по внутренним переходам к помещению, где должна была состояться сходка.

После того, как руководители первой и второй оперативных групп доложили о полной готовности, Новоселов приказал третьей группе блокировать выход из СИЗО со стороны улицы и после этого дал команду на захват лиц, проникших в СИЗО.

Через несколько минут спецназовцы и оперативные работники уложили на пол тридцать два человека. Их действия были столь молниеносны, что привыкшие к экстремальным ситуациям преступники не сразу пришли в себя и сообразили, что произошло. Воры в законе лежали на полу и стонали рядом с "шестерками", напрочь забыв о своей принадлежности к воровской элите. Липчанский, на которого была возложена обязанность по организации сходки, скрипел зубами от злости и досады. У Шаповалова, Леднева и некоторых других авторитетов были изъяты оружие и наркотики.

Сотрудник РУОП Москвы составил протокол с применением видеозаписи и в присутствии понятых. Правда, учитывая неординарность события и особую значимость в уголовном мире задержанных, было решено в целях обеспечения безопасности понятых внести в протокол неполные сведения о них.

Уголовные дела были заведены не только на участников сходки. К ответственности были привлечены также четверо сотрудников СИЗО за тяжелейшие служебные преступления.

В ходе расследования уголовного дела по обвинению в поставках и сбыте наркотических средств Новоселову потребовалось получить образцы голоса Гавашелишвили на грузинском языке. Обвиняемый категорически отказался от дачи показаний с применением видеозаписи. Следствие по этому делу могло надолго "зависнуть", если бы Новоселов не пошел на маленькую хитрость.

Он оформил протокол об отказе Гавашелишвили давать показания и вышел из кабинета.

– Я даю тебе час, – сказал он переводчику. – Попытайся его разговорить. Найди такую тему, чтобы Гавашелишвили не смог промолчать. И говори с ним только по-грузински.

– Понял, Сергей Анатольевич, – улыбнулся переводчик. – Я знаю, как его "раскрутить".

Переводчик в самом деле вскоре нашел нужную тему. С политики он плавно перешел на национальный вопрос, затем ненадолго остановился на особенностях грузинской кухни, а уже затем стал вслух размышлять о грузинском характере. Гавашелишвили показалось, что переводчик ставит под сомнение его волевые качества, и не преминул возразить. В итоге беседа вылилась в бурный спор. Все это время работала скрытая видеокамера, при помощи которой и были получены образцы голоса в качестве сравнительного материала для фоноскопических экспертиз. Они и стали доказательством виновности Гавашелишвили. Надо отметить, что все следственные процедуры, которые были проведены Новоселовым, в точности соответствовали требованиям Уголовно-процессуального кодекса и Закона "Об оперативно-розыскной деятельности".