Андрей Дышев - Девять граммов дури (Сборник)

Вот тут-то поляк интуитивно почувствовал опасность.

– Нет, я в Москву не поеду, – ответил он после недолгих раздумий.

– По-моему, ты чего-то боишься…

– Я не совсем уверен, – медленно произнес поляк, – что в Москве я буду в безопасности… Нет, это исключено. В Москву я не поеду. Лучше ты приезжай в Варшаву.

Позже выяснилось, что Войчех уже знал об аресте одного из подельников Фирсова. Естественно, это известие его сильно напугало. Ситуация стала складываться не в пользу следствия. Войчех срывался с "крючка"!

Фирсов вопросительно взглянул на Криворучнина, мол, что делать? Следователь придвинул ему листок. Там было написано всего одно слово: "Подумаю".

Они взяли тайм-аут. Надо было обсудить изменившуюся ситуацию. Войчех держался крепко и рисковать даже ради крупной суммы денег не хотел. Или он почувствовал, что Фирсов говорит с ним не так, как раньше?

"Войчех в большей степени заинтересован во встрече с Фирсовым, – думал Новоселов. – Он хочет получить деньги за отправленный ЛСД. Значит, надо предложить ему вариант, который в большей степени устраивал бы нас, а не его".

И родилась идея: предложить Войчеху встречу на нейтральной территории, скажем, в Белоруссии. Органы безопасности братской республики охотно помогут задержать поляка, в этом можно было не сомневаться.

– Послушай! – сказал Фирсов Войчеху, когда поляк снова вышел на связь. – Ты не хочешь лететь в Москву, а я боюсь соваться с баксами на шереметьевскую таможню. Тогда давай встретимся на нейтральной территории. Например, в Минске. Тебя это устроит?

Это предложение поляка устроило. Он уже начинал опасаться, что Фирсов намеревается его "кинуть", и мечтал о том, чтобы быстрее получить деньги.

– Хорошо, – произнес он. – Давай встретимся в Минске. Когда я оформлю вылет, я тебе позвоню.

Фирсов опустил трубку, и только тогда все с облегчением вздохнули. Похоже, на этот раз удача улыбнулась следствию.

Спустя несколько дней Войчех продиктовал на автоответчик, что прилетает в Минск десятого декабря рейсом польской авиакомпании "ЛОТ" и будет ждать у справочного бюро аэропорта.

Это сообщение стало отправной точкой для экстренных оперативных действий. Новоселов вынес постановление о привлечении Войчеха к уголовной ответственности и избрании в отношении его меры пресечения – заключение под стражу. Это постановление в тот же день было санкционировано заместителем Генерального прокурора России. Он же, согласно Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран СНГ, обратился к прокурору Республики Беларусь с просьбой об оказании помощи в задержании Войчеха (российские оперативники не имели права работать на территории другого государства).

Остальное, как говорится, было делом техники. Войчех был задержан сотрудниками КГБ Белоруссии, передан российским спецслужбам и перевезен в следственный изолятор "Лефортово". При обыске и в ходе следствия были изъяты платежные квитанции о переводе Фирсовым 8720 долларов США в иностранные банки на имя Войчеха, упаковочные пакеты экспресс-почты.

Несколько позже в филиале банка "Российский кредит", который осуществлял перевод валютных средств в иностранные банки через фирму "Вестерн Юнион", были изъяты документы, свидетельствующие о переводе на территорию Польши и Голландии 29 118 долларов США на имя Войчеха.

Это был "гонорар" за доставку в Москву нескольких тысяч доз ЛСД.

– Нет, я умываю руки, – сказал Ковальский. – Не надо испытывать судьбу.

Андрей смотрел на друга и грыз ногти. Кофе в чашке, стоящей перед ним, давно остыл. Занавеска от сквозняка колыхалась над письменным столом, как фата невесты. Миша делал вид, что отыскивает какую-то книгу на стеллаже, его взгляд бегал по разноцветным корешкам, но думал он не о книге, а о том, как образумить друга.

– В последний раз, – глухо произнес Андрей. – Я ведь не так часто обращаюсь к тебе с просьбами.

Миша круто повернулся, поправил тяжелые очки, которые все время съезжали на переносицу.

– Ты знаешь, что такое метадон? – тихо спросил он. – Ты в курсе, что он на учете в Комитете по контролю за наркотиками? Загляни в Уголовный кодекс! За изготовление метадона нам светит от трех до семи с конфискацией!

Он говорил о серьезных вещах, и Андрей в самом деле испугался.

– А это что? – попытался защититься он и хлопнул ладонью по журналу "Медицинская промышленность в СССР". – Советский журнал! Пятьдесят седьмой год! Расцвет коммунизма! И то дали методику изготовления метадона! Может, это и не наркотик вовсе.