Кирилл Казанцев - Таежный рубикон

Понемногу светало. Видимость с каждой минутой становилась все лучше. Уже можно было слегка расслабиться, не боясь врубиться на полном ходу в какую-нибудь коварно спрятавшуюся под снегом колодину. Снегоход бежал споро, на приличной скорости, оставляя за собой рваные клубки сизого дымка. Без всякого напряга брал крутые подъемы и спуски. Поэтому не прошло и часа, как они вплотную приблизились к намеченной цели. И когда до охотничьей избушки, по словам Глотова, осталось не больше полукилометра, Дорофеев остановился и заглушил мотор. Дальше пошли пешком, приготовив оружие к стрельбе. Игорь, напрягая слух, внимательно поглядывая по сторонам, осторожно продвигался вперед, стараясь не соступить с заледеневшей тропки и не набрать снега в короткие берцы. Солдат чуть вырвался вперед, а Филиппович, обреченно пыхтя, тащился за его спиной, едва не наступая на пятки.

Впереди между деревьев уже замаячило черное пятно зимовья, когда Солдат вдруг неожиданно охнул и, выронив из рук помповуху, завалился в снег. Послышался тонкий металлический перезвон. Игорь застыл на месте, настороженно глядя на своего шоферюгу. А через мгновение вздохнул с явным облегчением – этот урод недоношенный просто-напросто умудрился попасть в капкан. «Нет, не просто, – тут же поправил себя Дорофеев. – Капканчик этот точно не на зверя – на нас поставлен. – И Игорь злорадно улыбнулся: – Значит, партизаны гребаные, решили со мной повоевать, да? Ладно, повоюем...»

– Да подожди ты, придурок, – брякнул Дорофеев, глядя, как скривившийся от боли Солдат месит задницей снежную кашу, безуспешно пытаясь развести руками сработавший капкан. – Сейчас помогу.

Игорь, еще раз оглядевшись, не спеша подошел к своему тупорылому «бойцу» и, вытащив десантный штык-нож, бросил пытливый взгляд на его уже порядком окровавленную ногу. Острые железные зубья пробили и прочно прихватили ее чуть выше щиколотки, и Игорь, секунду помедлив, снял с ремня эбонитовый чехол и, прищелкнув к нему нож, легко, без малейшего напряжения перекусил пружины в нескольких местах. Капкан тут же развалился, освобождая Солдата из своего мертвого захвата, и тот, постанывая, поднялся на ноги и привалился спиной к стволу стоящего рядом ильмака [44] Ильмак – ильм (простореч.). .

– Смотреть надо под ноги, тетеря безмозглая! Хоть изредка, – съязвил Дорофеев. – Теперь будешь мне здесь корячиться и шкандыбать, как одноногое чучело.

– Я ничего... Я все нормально, шеф...

– Какой там, к хренам собачьим, нормально?! – оборвал его Игорь. – Отстанешь – удавлю. Понял?

– Да все путем...

– Ладно. Пошли. Идти только по снегу. На пробитые тропки не ступать. За сто метров от дома остановитесь. Прячьтесь за деревьями. Без моей команды – больше ни шагу... Сначала сам подойду...

Сняв автомат с предохранителя, Игорь заскользил вдоль стены сруба. Замер около входа. Чуть-чуть приоткрыв дверь, осторожно просунул в образовавшуюся щель предварительно сломанную для этой цели ветку, и только потом, не высовываясь из-за широкого наличника, резко ее распахнул. И, как оказалось, его предосторожности были совсем не лишними. Прогремел выстрел, и разлетевшаяся дробь обильно шваркнула по близлежащим кустам. И тогда Дорофеев самодовольно ухмыльнулся: «Ну, полный примитив, мужики. Полная лабуда...» Однако, не теряя осторожности, буквально на ощупь проверил все помещение и только затем призывно махнул рукой Солдату.

Рассвет сперва приходил хмуро и тихо. Но потом, как частенько бывает, невзначай, рывками потянул северяк, враз посшибал снежные шапки с темно-синих кедрачей, замотал их, взъярясь, закачал тяжелыми литыми волнами, и совсем скоро над промерзшей за ночь тайгой косо понесло, поволокло тяжелые стальные тучи. Сначала вразнобой. Потом все плотней, все гуще. И в душе у Горюна в момент захорошело: «Как пить дать на снег тянет!»

Шибко его эти суки заезжие разобидели! Считай – лишили, падлюки, одной руки. Когда еще теперь заживет она?! Да и заживет – все одно, так и останутся уже пальцы на ней плюснутые и хилые, как лягушачьи лапки. И шкуры тигровые, и деньги, потом и кровью прижитые, отняли, злыдни! И курей порезали... Весь дом изнахратили, выродки! Этого он им ни в какую не спустит. «Пострелю как собак бешеных! – затаенно зверился Горюн, прихлестывая веткой по дрожащим стегнам свою размеренно рысившую лошаденку. – Пусть только на выстрел догонются, сволочуги приблудные!»