Кирилл Казанцев - Боевой эксперимент

Вот так и оказался Шурик на базе… Сначала несколько дней лечился, зализывал полученные в драке раны, а потом как-то так незаметно и прижился. И добровольно взвалил на свои плечи старшинские обязанности. Причем трудился за питание и проживание, можно сказать, из любви к искусству.

Абориген уверенно вписался в компанию наемников, быстро стал своим и даже удостоился позывного Максимка. В этом плане отличились затейники-русские, не забывшие еще «Морские рассказы» Константина Станюковича.

Только Том посматривал на это неодобрительно и даже как-то раз прямо выразил свое недовольство присутствием на базе постороннего. Тем более чернокожего «дикаря». На цвет своей собственной кожи он внимания не обращал, искренне считая себя не негром и не ниггером, а афроамериканцем. Но Монк только отмахнулся – в конце концов, содержание лишнего человека ни самому начальнику, ни его работодателям ничего не стоило в финансовом отношении.

После того как Максимка покинул кабинет Монка, тот развернулся к старому товарищу:

– Значит, говоришь, Лиза остается на месте?.. А почему?

Максим, улыбаясь, пробежался взглядом по электрическим розеткам и плафонам, покосился на темное окно и, весьма выразительно коснувшись кончиком пальца мочки уха, предложил:

– Может, пойдем, покурим?

– Ну, пойдем… – согласился Артем после короткой паузы.

Наемники – оба, кстати, некурящие – вышли из модуля, отошли немного в сторону, встали так, чтобы и самим в глаза кому-нибудь из праздношатающейся публики не бросаться, и чтобы увидеть издали того, кто вдруг захочет к ним приблизиться.

– А теперь рассказывай, – первым начал Артем. И сейчас в голосе его уже не чувствовались эмоции – только холодная деловитость. – Что же такое, из ряда вон выходящее стряслось и какое отношение к этому имею я?

Максим на мгновение замялся. И тогда Монк поторопил его:

– Шаман, ты меня не первый год знаешь. Не хочешь или не можешь говорить – молчи. Но только врать не надо. Я ведь все равно не поверю в то, что ты опять решил сменить место работы…

– Есть дело… – начал Оболенский. – В чем суть стоящей задачи – я тебе сказать не могу. Пока не могу. Но мне понадобится твоя помощь…

– Лично тебе? Или тем, кто тебя сюда направил?

– Родине…

– Вот только не надо этих слов! – вскинулся Монк. – Мы с Родиной разошлись, причем давно. И наши интересы ни в коей мере не пересекаются.

– Не спорю, – кивнул Максим. – Но ведь это можно изменить. Если ты сочтешь нужным.

Несколько секунд наемники молчали. Потом Артем заметно изменившимся голосом спросил:

– Это – цена моего участия в операции?

– Да, – не стал играть словами Максим.

Опять пауза. Потом последовал вопрос:

– Да что же нашим понадобилось в этом регионе, если они готовы пойти на такое? Мы ведь ушли отсюда!

– А вот об этом мы поговорим чуть позже. Пока что мне нужно немного осмотреться… И хорошо бы получить доступ в город. И в порт…

– Понятно, – чуть заметно усмехнулся Артем. – Это мы сделаем.

– Тогда пойдем, не будем тут маячить, – с явным облегчением сказал Максим. – Там, кстати, еще водка осталась…

…Когда минут через двадцать наемники вернулись в жилой модуль, они стали свидетелями любопытнейшей картины. За одним столом, друг напротив друга, сидели Шурик и Хохол – оба, надо признать, изрядно пьяные. Шурик, по его собственным словам, приобрел нездешнюю склонность к винопитию в холодной России. Ну, а Хохол, который в связи с ранением на «боевые» пока не ходил, просто решил расслабиться.

Не замечая остановившихся в дверях командира и его товарища, два приятеля продолжали свой разговор.

– Вот вы, москали… – угрюмо говорил Хохол, обращаясь к Шурику. – Вы хи-итрые! От вас любой подлянки ожидать можно!

– Андрей! – пытался воззвать к разуму приятеля негр. Наверное, его можно было бы назвать более трезвым, если бы он не пытался объясняться на украинском языке. – Та шо ж ты гуторишь? Та який же я москаль?! Я же чорни!

Хохол, подняв голову, осоловелым взглядом несколько секунд приглядывался к своему собутыльнику, потом погрозил ему пальцем и сказал:

– Так я же то и говорю – хитрые вы! Москали, блин…

Артем и Максим не стали слушать продолжения – отправились спать. По дороге, усмехаясь, Максим сказал товарищу:

– Вот она, дружба народов!

– Ага, – согласился Монк. – Сплошной интернационализм…

Почему-то Артема не оставляло ощущение, что хлебнет он еще горя с этим «интернационалом». И дело тут уж никак не в пьянстве. В чем тогда? А он и сам бы не мог этого сказать.