Вячеслав Жуков - «Ореховские» шутить не любят

– Нехорошая работа. Брось ты ее. Устройся в инофирму. Всегда при деньгах будешь. Уважать станут все. А милиция – так, ничего хорошего. – Даша пренебрежительно махнула рукой.

Ивлев улыбнулся, такое у нее сейчас было выразительное лицо.

– Ладно, Даша. Ты мне не для того нужна, чтобы меня распекать.

Цыганка внимательно посмотрела в глаза капитану.

– В моем кабинете сидит парень. Ты же знаешь нового карманника, который там у вас крутится?

– Дохлого? Видела несколько раз. В любую щель без мыла пролезет. Наши его побить грозились. Молоко на губах не обсохло еще. Со стариками считаться не хочет. А с народом так нельзя.

– Битьем, Даша, таких не отучишь воровать. Смотри, я сейчас побольше приоткрою дверь, а ты в щелку глянь. Он или не он?

Ивлев подвел Дашу к двери.

– Повнимательней смотри.

– Ох, возьму еще разок грех на душу, – озабоченно сказала цыганка.

– Да какой же это грех, Даша? Это добровольная помощь милиции.

– Нет. Закладывать, стучать – великий грех, – стояла Даша на своем.

– А обманывать людей – не грех? – спросил Ивлев, намекая на незаконную деятельность Даши по облапошиванию простаков.

Цыганка только хитровато улыбнулась.

– Это не грех. Это можно. Ведь я их уму-разуму учу. А учить – разве грех? В школе тоже учат уму-разуму. И никто на учителей не обижается. Жизнь – это тоже школа. И жить надо с умом.

– Ладно, Даша. Давай отложим дискуссию. Не время сейчас. Ты на парня посмотри.

Даша прислонилась к двери и тихонько сказала, чтобы ее не услышали в кабинете:

– А чего смотреть? Это он, дохлый.

– Спасибо тебе, Даша.

– А-а, – протянула цыганка. – Какая с вас может быть благодарность? Я могу идти?

– Конечно, Даша. Я сейчас скажу водителю, он отвезет тебя куда скажешь.

– Не надо. – Смуглое лицо цыганки выражало беспокойство. Она отступила к стене. – Нет, нет. Вашу машину все собаки знают. Что обо мне подумают? Скажут, Даша заделалась стукачкой. Я сама доберусь.

– Ну, как скажешь. До свидания.

Цыганка кивнула головой и быстро пошла по коридору, отворачиваясь от посетителей, чтобы не запомнили ее лица. Не хотелось ей встретить тут кого-нибудь из знакомых.

Ивлев быстро вошел в кабинет, обдумывая, как поступить теперь с Сивковым. Все же задерживать его не имело смысла. Раз он работает в районе Киевского, то деваться ему некуда. Сивков, конечно, не успел «насидеть» себе место, но территория кормовая. Значит, он с нее не уйдет.

«Надо будет установить за ним наблюдение и брать с поличным. Простой и верный вариант», – решил Ивлев.

– Спасибо, Коля. Иди, – сказал капитан водителю. Когда тот вышел, посмотрел на Сивкова с сожалением. – Ну что ж, будем считать, повезло тебе сегодня.

– Хорошее везение. Я бумажник нашел, хотел в милицию сдать. Мне двадцать пять процентов полагается.

Ивлев чуть не свалился со стула от такой наглости.

– Что? Ну ты и нахал!

Паренек отреагировал спокойно:

– При чем здесь это?

– Да при том, что так и есть! Я же видел, как ты в карман залез. Твое счастье, что обворованный тобой гражданин ушел.

Парень опять ухмыльнулся, не скрывая своей наглости.

– Потерпевшего нету? И свидетелей нету? Значит, и кражи не было. И ни один суд не возьмет в производство дело, если вы его захотите состряпать на меня. Нашел я бумажник, и все.

Ивлеву оставалось только вздохнуть. При всей неприязни к этому нахалу сделать ничего он не мог. Паренек был целиком и полностью прав. Капитан выписал Сивкову пропуск. Больше разговаривать с ним было не о чем. Да и разве такого перевоспитаешь? Никакая профилактическая беседа на него не подействует. «Затертый негодяй!» – подумал капитан и сказал:

– Ладно, иди. Спасибо за находку. А напоследок бесплатный совет. Завязывай со своим ремеслом, если, конечно, сможешь.

Парень уже встал, но перед тем как уйти, посмотрел на Ивлева с издевкой.

– Знаете, постараюсь обойтись без ваших советов. Да и чего они стоят? Разве вы можете посоветовать, как жить, когда половина страны без штанов? То-то! Не можете. А нравоучения читать не надо. Надоело их выслушивать, – эта последняя фраза прозвучала слишком дерзко, но капитан Ивлев ее воспринял спокойно.

«Его воспитала улица, – подумал капитан. – Потерянный человек. Если что, плакать о нем будет некому». Ивлев почувствовал себя бессильным что-либо исправить. Жалко таких пацанов, когда они попадают в камеру. Ведь там свой, особый мир и прятаться не за кого. Но как им все объяснить? Да и захотят ли они слушать объяснения?