Вячеслав Жуков - Подсадных уток убивают

Она вдруг как змея извернулась и взмахнула левой рукой, целясь ему в лицо. Ловкая оказалась. Но Пьянков увернулся, перехватил руку в запястье, вывернул до хруста и увидел зажатое между пальцами лезвие бритвы.

– Я тебе башку откручу за это. Объектив мне испортить решила?

Она ничего не ответила, только смотрела на него испуганно и в то же время с ненавистью, тяжело дыша и соображая, как он теперь с ней поступит?

Пьянков сразу догадался: «Проводник! Он ее подослал».

– Откуда ты узнала про деньги? – спросил он, выкручивая еще сильнее ее руку. Она терпела, сколько могла, но потом ее хорошенькая мордашка сморщилась от невыносимой боли. И все же она не застонала, а лишь стиснула зубы.

– Отпусти! Руку сломаешь, – проговорила она со злостью. Но Пьянков крутанул еще.

На этот раз она не стерпела, тихонько застонала, понимая, что звать кого-то на помощь бессмысленно.

– Отпусти, меня послал проводник. Он сказал, что у тебя полно денег.

– Вот гад. Я так и знал. – Пьянков все еще крепко держал ее за руку.

Он забрал у нее деньги, бросил их в сумку и спросил:

– Понятно. Банду сколотили? В поездах фраеров бомбите?

Женщина вроде даже обиделась:

– Прямо так и бомбим. Все такие шустрые стали, вроде тебя.

– Ага. Шустрые. – Пьянков возражать не стал, спросил только: – Ты кто, разъездная проститутка?

Она опустила глаза и не ответила – не понравилось, что он ее так назвал. Но Пьянков и сам это понял и сказал:

– Можешь не отвечать. Ты мне сумку испортила. Чем расплачиваться будешь?

Она ответила, не поднимая на него глаз:

– Денег у меня нет.

Пьянков усмехнулся.

– А мне твои деньги и не нужны, – наконец он отпустил ее руку. Она все поняла, стала медленно раздеваться, нарочно дразня его своим стройным телом. А он поедал ее «голую» глазами, но, к своему огорчению, чувствовал, что желание, кипевшее в нем, не передавалось на член.

Она расстегнула ему штаны, брезгливо посмотрела на еще не зажившие язвы. Связываться с таким не хотелось. «Может, он сифилитик? И член у него какой-то не такой». – Она осторожно прикоснулась к нему рукой.

– Ну что же ты? – Она трогала еще и еще. – Ну? Для чего же я раздевалась?

Он схватил ее за груди и стиснул. При виде полненькой круглой попки, задрожал. Но его член оставался равнодушен к красивой женщине. И это после стольких лет отсидки.

Женщина упала на полку, прижимая Пьянкова к себе. Раздвинув широко ноги, она водила его непослушным членом по влагалищу. Но тот был точно мертвый. Пьянков и сам не чувствовал его, приходя в ярость от собственного бессилия. Так опозориться! Но это было не самое ужасное, теперь он точно знал, что мужская сила покинула его навсегда.

Он закрыл глаза и обмяк, распластавшись на женщине, затем тихо прошептал:

– Все. Я не могу.

Женщина уже не делала никаких усилий, чтобы расшевелить его. Некоторое время она лежала под ним без движения, потом зашевелилась, стараясь выползти.

– Ну хватит, вставай. Валяться на постели будешь. Отрежь свою пипирку и выброси, импотент вонючий. – Она нарочно хотела оскорбить его побольнее. А он затрясся от плача и схватил ее за горло.

– Молчи, сука! Молчи. Ты не знаешь, каким я раньше был мужиком. Из-за такой стервы, как ты, я стал импотентом. Ты понимаешь?

Она зашлась в истерике.

– Ты всегда был импотентом, – хрипло произнесла женщина, уже задыхаясь.

Ее слова резанули по сердцу.

– Нет! Не был. Ты врешь, – чуть не задохнулся Пьянков от злости и со всей силы сдавил ей горло. А когда убрал руки, она уже была мертва.

Он брезгливо посмотрел на нее: глаза выкатила, рот раскрыт, и пена стекла на подушку; руки перепачкал ее рвотой.

– Вот довела, падла! – В нем появилась ненависть не только к этой женщине, а ко всем, какие бы они красавицы ни были. Падлы они!

Открыв окно, он выкурил сигарету и выбросил окурок. «Куда-то надо труп деть. Проводник может кипешь поднять. И неизвестно, сколько у него здесь людей, может, полвагона».

Он не придумал ничего лучшего, как выбросить труп в окно. Ночь. Все спят. Он опять открыл дверь, для верности выглянул в коридор.

Купе проводника не вызвало у него подозрений. «Надо спешить», – решил он.

Женщина оказалась не слишком тяжелой. Пьянков поднял ее и вдруг услышал едва различимый стон. Она была жива.

– Вот тебе раз, – удивился он. – Не додушил стерву.

Ее затуманенные глаза прояснялись. Но он не пожалел несчастную и, перевесив тело в окно, разжал руки. Тело женщины скользнуло вниз, исчезнув в темноте.