Наталья Александрова: Любовница тени

— Я всех видела, Вовка Капитонов у них главный, посадят теперь, — старухин голос ликующе взмыл ввысь.

Голова скрылась за забором, нужно было уходить, пока милиция меня не обнаружила. Пришлось бы им объяснять, кто я такая и как здесь очутилась. Я оторвалась от стены, но из-за мусорных баков раздался вдруг такой стон, что ноги мои приросли к месту. А вдруг там Лера? Господи! Усилием воли я сдвинулась с места и подошла к помойке. Едва взглянув на то, что лежало за контейнером, я отвернулась: это было ужасно. На земле лежал мужчина, молодой или старый, было непонятно, потому что он был избит до неузнаваемости. Лицо залито кровью, нога как-то неестественно вывернута. Он застонал опять, потом пошевелился, под рукавом я заметила что-то красное, это оказался паспорт. Затопчут ведь, надо положить ему в карман и сматываться, мелькнуло в голове, все равно я ничем не могу ему помочь. Я открыла нагрудный карман его куртки и попыталась запихнуть туда паспорт, но что-то мешало, и я вытащила еще один паспорт. Интересно! Я развернула паспорт, мельком глянула на фамилию, потом схватила оба паспорта, запихнула их в карман своей дубленки и бегом помчалась к заветной щели, не обращая внимание на колено. Не до коленок тут, ничего, не отвалится!

В соседнем дворе мне навстречу попался мужик в ватнике, очевидно, это и был тот, из-за забора. Он не видел, откуда я вышла, а я сделала каменное выражение лица и прошла мимо. Проскочив еще один двор, я вышла в знакомый переулок, потом во двор Лериного дома и поднялась на четвертый этаж. На мой звонок никто не ответил. Я не удивилась, я этого и ожидала. В подъезде, усевшись на подоконник, я достала оба паспорта и внимательно прочитала все, что в них написано. Первый был на имя Примакова Олега Петровича, год рождения, прописка, женат на такой-то, ребенок есть. А во втором было написано: Миронова Валерия Юрьевна и так далее. И кто бы мне мог сказать, как Лерин паспорт, который я сегодня утром видела в ее сумке, попал в карман к избитому человеку, и где же, черт возьми, эта сумка с деньгами и тем более сама Лера?

Посидев немного на подоконнике, я вышла на улицу и побрела опять к телефону, но на всякий случай обошла дом и взглянула на окна Лериной квартиры.

Кто-то мелькнул там, за занавеской. Значит, этот чокнутый, Лерин муж, сидит дома и не открывает. Войдя в телефонную будку, я собралась с духом и набрала номер Витькиного мобильника.

— Алло, Витя?

Он узнал меня сразу и просто зашелся от злости.

— Ты какого хрена звонишь? Ты в уме? Вешай трубку, я сам позвоню, когда смогу. Все.

Раздались гудки. Я набрала номер снова. Витька прямо булькал там, как чайник. Не давая ему раскрыть рот, я быстро проговорила:

— Слушай и не повторяй. Мы разминулись, а теперь ее нигде нет.

— Что?!

— Что слышал. Ее нет дома, там муж и говорит, что она не приходила. Я караулю ее уже больше часа, никого нет. Тут какие-то странные события… — Но до Витьки наконец дошло, что пятьдесят тысяч долларов гуляют неизвестно где, и он заорал на меня, отбросив всякую осторожность:

— Ты, такая-рассякая, — автомат аж раскалился от его мата, — куда смотрела?

— Витя, я же говорю, она уехала на троллейбусе, а я не догнала, поехала на следующем, прихожу, там муж у нее дома, а ее нет. Муж говорит, что не видел ее с утра, я не знаю, куда она делась!

— Ты головой мне ответишь, я тебя наружу выверну и так по улице пущу. — А дальше пошло такое, что я не выдержала и бросила трубку.

Невозможно было это слушать, да и смысла никакого, Витька так разошелся, что все равно не дал бы мне вставить ни слова. Старые сапоги, кроме шатающегося каблука, еще и протекли. Ноги замерзли, колено, правда, как-то онемело и болело теперь меньше. Из криков шефа я поняла, что эти, из налоговой, уже ушли, иначе Витька бы так не орал. Все-таки надо как-то с ним договориться, не торчать же мне тут до ночи.

Жетонов больше не было. Чувствуя, что совершенно замерзаю, я дошла до метро «Петроградская», чуть-чуть погрелась в вестибюле и купила несколько жетонов. На всякий случай я набрала Лерин телефон, и, к моему удивлению, трубку сняли. Мужской голос, очень взволнованный, сразу спросил:

— Нина, это ты? — и осекся, почувствовав что-то не то.

— Нет, это не Нина, — сказала я как можно спокойнее, — это Мила. Я сейчас к вам зайду, — и сразу повесила трубку, не давая ему возразить, а потом набрала Витькин номер.

Витька с ходу стал на меня орать за то, что повесила трубку, куда-то пропала и не даю о себе знать. Я хладнокровно его выслушала (ну, подумаешь, пульс подскочил, давление поднялось — это чепуха, дело житейское), а когда он высказался, велела ему быстро приезжать к известному ему дому. Надо сказать, он все понял мгновенно и сказал, что будет через пять минут.