Наталья Александрова - Убей меня нежно

Анатолий Петрович Чистяков велел привести к себе захваченного киллера. Мужик держался спокойно, в камере сидел тихо, ни с кем не ссорился.

— Садись, — Чистяков кивнул на стул, — кури.

— Я не курю, спасибо.

— Хорошо, здоровью польза. Ну ладно, Олег Николаич Бережков, по кличке Чиф.

Сидишь ты сейчас у нас, поймали мы тебя с поличным, и есть у тебя из этого положения два выхода. Первый: ты от всего отказываешься, а мы начинаем тебя раскручивать.

Здесь мы тебя взяли за покушение на убийство, дел за тобой много числится, где-нибудь да найдем доказательства. Ты, со своей стороны, конечно, можешь адвоката найти, но хорошего — вряд ли, потому что один ты, на воле за тебя никто не волнуется и передачи носить не станет. А если есть у тебя какие-то денежки, то запрятаны они далеко и знаешь это ты один, и незнакомому человеку ни за что не доверишься, кинуть может. Скажу тебе, чем меня этот вариант не устраивает: нет у меня сейчас ни времени, ни людей, чтобы твоими художествами заниматься, это дело долгое. Теперь второй вариант. Сдаю я тебя в прокуратуру следовательше Громовой, и ты берешь на себя одно дело.

— Что за дело? — Бережков откровенно удивился.

— Еще шестого ноября в одном доме на Сенной девушку с седьмого этажа выбросили. Дело глухое. Дом заброшенный, бывшее общежитие студенческое.

— Это что, убийство на себя брать?

— Ты слушай. Никто ее не видел, как она туда попала, с кем пошла, никто не знает. А ты скажешь, что шестого вечером был пьяный, увидел: девушка идет одна, хотел познакомиться, то, се, а она испугалась, побежала от тебя в этот дом, ты за ней, но ничего такого не хотел, а потом она случайно поскользнулась там и выпала из окна. —А ты, конечно, испугался, протрезвел со страху и убежал. А когда мы тебя взяли по своему делу, как свидетеля, допустим, то по пути и это дело раскрыли. Получается не убийство, а несчастный случай, ты на этом и стой. А я с Громовой договорюсь, чтобы она на тебя не очень наседала.

— Ну и какой же мне резон чужое дело на себя брать?

— А такой, что дадут тебе по этому делу немного, не докажут, что убийство, а если мы будем тебя по всем твоим делам раскручивать, то это ой как на много потянет!

— Сами же говорили, у вас на меня сейчас времени нет.

— Ну так и будешь сидеть, ждать, отощаешь, у нас кормят плохо, а передачи тебе носить некому. Так, Бережков Олег Николаич, 1958 года рождения, русский, жена погибла в 1988 году, сыну десять лет. Сын-то где у тебя теперь живет? В твоей квартире ты один прописан.

— У тещи, — неохотно ответил Бережков.

— Вот, и ребенка надо поднимать. А тут мы быстро управимся. Ты там, в прокуратуре, признание подпишешь, а мы тебя будем к себе изредка брать для дачи свидетельских показаний, понял?

— Понял.

— Ну как, согласен?

— Думаю пока.

— А чтоб тебе легче думалось, я тебе еще кое-что скажу. Думаешь, мы сами такие умные: тебя вычислили, когда именно ты на дело пойдешь? Баба эта невелика птица, чтобы возле нее круглосуточная охрана была из нашей организации, не президент все-таки. А был к нам звоночек сам знаешь от кого. Так, мол, и так, такой-то будет там-то в такое-то время.

Только они так рассчитали, чтобы мы тебя уже после взяли, чтобы ты успел дело сделать. Но мы тут тоже не лаптем щи хлебаем, успели пораньше. Не веришь мне, а зря. Кастету прямо нож острый, что кто-то сам по себе работает, никого не боится и от него не зависит. Вот он и решил одним разом двух зайцев убить: и дело сделать, и тебя убрать.

Чистяков заметил, как киллер сжал кулаки под столом. Ага, завелся, все-таки!

— Ну что, Бережков, подумал?

— Завтра скажу.

— Ну иди, посиди в камере до утра.

Вот и наступил Новый год. И хотя следующий, 92-й, не сулил ничего хорошего — официально было объявлено о повышении цен на все, и астрологи по телевизору кричали, что будет голод, — настроение в институте 31 числа было веселое. В секторе накрыли на стол, выпили шампанского, приободрились. Владлен Иванович ходил по отделам, всех поздравлял. Где-то посоветовали ему одеться Дедом Морозом, где-то обсыпали конфетти, а в одном секторе не в меру развеселившиеся дамы оставили на его щеке несмываемый отпечаток губной помады. После двух прошел слух, что в проходной выпускают, и к трем часам всех сотрудников как ветром сдуло. Остались горемыки-начальники, которые должны были опечатать комнаты и сдать ключи под расписку.

Надежда поехала домой одна, по дороге заехала к матери, они посидели, поздравили друг друга, и она клятвенно пообещала привести все-таки Сан Саныча первого числа на обед. Алене они послали посылку уже давно, за три недели, чтобы все подарки дошли к празднику. Сан Саныч пришел из дому с большим чемоданом, сказал, что ему надоело бегать домой за каждой ерундой.