Эдуард Кондратов - Без права на покой [Рассказы о милиции]

— Однако ведь не во всех случаях решает чисто количественный перевес. Не секрет, что опытный пре­ступник долго и тщательно продумывает каждый свой шаг и уничтожает малейшие следы преступления. Разве не бывает, что оперативная группа, приехав на место пре­ступления, не обнаруживает ну абсолютно ничего, что могло бы помочь хотя бы выбрать направление поиска?

— Практически так не бывает. Преступник действует не в вакууме, а потому следы он оставляет всегда. Как пра­вило, он и не подозревает об этом, хотя вроде бы и делает все, чтобы замести за собой эти следы. Зато наши крими­налисты знают, где их искать. И след в их понимании — это не только след ступни или, скажем, отпечаток пальца. Уликой, изобличающей преступника, может стать самая ничтожная, казалось бы, почти невидимая мелочь. Помню, как пришлось мне в свое время расследовать убийство де­вушки, совершенное в кукурузном поле, вдали от населен­ных мест. Казалось, не было никаких следов — только от­печаток колес когда-то проехавшей грузовой автомашины с прицепом. Огромный объем работы пришлось проделать, пока не обнаружили на протекторе одного из грузовиков несколько прилипших зернышек овса. Но при чем тут вро­де бы овес? А при том, что разыскиваемый нами автомо­биль с прицепом, разворачивавшийся в кукурузном поле, заехал, ну совсем чуть-чуть, в полоску овса. Эксперты ис­следовали зерна и подтвердили, что на колесах — тот са­мый сорт овса и именно в той самой стадии зрелости, в ка­кой он был B fмомент преступления. Улика сыграла реша­ющую роль: преступник сознался в убийстве.

Но что — зерна... По нынешним временам такой след — очевидность. Криминалистическая наука сегодня подвинулась так далеко, что неопровержимыми доказа­тельствами вины или невиновности могут стать микроско­пические частицы практически любого вещества. Сел пре­ступник на старую скамейку — и прибор обнаруживает на его брюках мельчайшие пылинки облупившейся краски. Соприкоснулся вплотную со своей жертвой — и ворсинки свитера или шерстяной ткани перешли с одежды на одеж­ду. Микропорошинки, въедающиеся в лицо стрелявшего, пыль с серванта, даже запах могут изобличить преступни­ка. Как бы он ни берегся, каким бы хитрым и осторожным он ни был.

— У экспертов-криминалистов, видимо, существует определенная специализация?

— А как же иначе? Ведь криминалистика — это наука, требующая от людей, ею занимающихся, глубоких знаний в физике, химии, почерковедении, психологии... Поэтому у нас в экспертно-криминалистическом отделе УВД рабо­тают несколько лабораторий: автотехническая, физичес­кая, химическая, почерковедческая, пищевая, а также фо­толаборатория. И в каждой из них есть виртуозы своего дела. Для Нины Николаевны Любовской, например, по­черк человека — уже его характеристика, а любая, самая искусная его подделка так же очевидна, как грубый грим на лице. При расследовании многих хозяйственных пре­ступлений заключение эксперта-почерковеда играет порой решающую роль. Существуют приборы, с помощью кото­рых можно обнаружить, а затем усилить следы, остав­шиеся на чистых страницах от вдавливания карандаша или шариковой ручки при письме. Я уж не говорю о любых подчистках или вытравлении текста — с подобными зада­чами наши криминалисты справляются просто: для этого есть специальные электронные приборы, помогающие лег­ко читать то, что было написано ранее, в инфракрасных или ультрафиолетовых лучах.

О современной криминалистической технике можно было бы рассказать еще многое. На вооружении экспертов милиции десятки сложнейших приборов, металлоискатели, чуткие не только к черным, но и к цветным металлам. Но не стану перечислять — я ведь говорю об уровне нашей криминалистической науки лишь для того, чтобы этим аргументировать свой тезис: сложно пре­ступнику замести следы, когда против него — нау­ка. Ее достижения — еще один веский аргумент, под­крепляющий тезис о неизбежности справедливого возмез­дия.

— Наука наукой, однако и в достаточно отдаленные от нас времена, когда советская криминалистика была, ска­жем так, еще в пеленках, мастера уголовного розыска то­же разгадывали самые сложные ходы преступников. Правда, мы знаем о них в основном по художественной беллетристике, но...

— Но прототипы своих литературных героев писатели находили, как правило, в самой жизни. Это вы хотели сказать? Совершенно верно. Профессионалы, думающие, опытные, умеющие логически мыслить, обладающие тон­кой интуицией, у нас были, есть и будут. И с каждым деся­тилетием профессионализм наших сотрудников уголовно­го розыска, следователей, экспертов углубляется. Накап­ливается, изучается и обобщается опыт старших поколе­ний. Работа в органах милиции не терпит дилетантизма — слишком велика ответственность нашей профессии. На­пример, в инспекции по делам несовершеннолетних мы подбираем людей с педагогическим образованием — ина­че им трудно было бы заниматься воспитанием и перевос­питанием своих подопечных, А в органах борьбы с хище­ниями социалистической собственности нам уже недоста­точно, если сотрудник имеет только юридическое образо­вание. Здесь у нас работают специалисты, до тонкостей разбирающиеся в бухгалтерском учете, в экономичес­кой структуре промышленных предприятий, компетент­ные в торговле, в строительстве, в вопросах снабжения исбыта.