Кирилл Казанцев - Галера для рабов

– Забудешь про вас, Маргарита Юрьевна, – процедил мужчина, поедая глазами стоящую перед ним женщину. – Вы мне повсюду мерещитесь – то во сне, то наяву, то в полузабытьи… Ладно, снято, – проворчал он. – Я так понимаю, съемка произведена с двух ракурсов, двумя видеокамерами, и впоследствии нам не придется ничего доснимать в павильонах?

Мужчина расслабился, выронил маску и ласты. Взлохматил дурацкую челку, лицо осветилось радостной лучезарной улыбкой. Это было другое лицо, другие глаза – они приветливо щурились. Он словно превращался в другого мужчину. Исчезли злость, настороженность, подозрительность к окружающим. И женщина под этим взглядом размягчалась, рождалась заново – заблестели умные глаза, ослепительная улыбка осветила хорошенькую чумазую мордашку.

– Ты просто бог, Никита, – похвалила она. – Христос воскресе, что ли? Трудно, наверное?

– В натуре, воскресе, – рассмеялся мужчина. – А что в этом трудного – быть богом? Обычное дело. Боюсь только, – он опасливо покосился на небо, – что папаша нашу деятельность подвергнет конструктивной критике.

– Да, я тоже сомневаюсь, что он по-прежнему нас любит, – согласилась Ксюша. – Господи, Никита… – она сорвалась с места и погрузилась в объятия любимого человека. Они смеялись, тискали друг друга, осыпали измученные лица поцелуями.

– Фу, дай передохнуть… – Никита отстранился. – Неплохо ты его забубенила, – покосился он на бесчувственного Вышинского. – Есть еще силушка богатырская в хрупких женских мощах. На этом персонаже, думаю, наши веерные отключения закончатся. Будем разгребать содеянное.

– Ты отвез тех двоих? – поинтересовалась Ксюша.

– Ага, – согласился Никита. – Мечусь тут, как пчелка: туда-обратно, туда-обратно. А на «Ковчеге» этот карнавал, сама понимаешь, нравится далеко не всем. Да и эти двое… – он снова засмеялся. – Буксировать Зуева было приятно – разобрался мужик, что к чему, не сопротивлялся, размеренно дышал в легочный аппарат. А вот Евгения Дмитриевна решила почудить – брыкалась, сорвала с себя маску – на полпути, заметь, ну, точно дамочка свихнулась. Возился с ней, как с младенцем. Пока наставил на истинный путь, пока объяснил на рыбьем языке… Боже, еще этого трутня тащить, – он с ужасом уставился на Вышинского. – Слушай, а ты уверена, что сможешь доплыть? Может, подождешь, пока я его доставлю, и вместе вернемся?

– Справлюсь, Никита, – улыбнулась Ксюша. – Мое состояние не настолько тяжелое, как кажется.

– Сомневаюсь, – проворчал Никита. – И зачем ты решила его отяготить? Мы плыли, никого не трогали. Объясни, авантюрная моя, зачем ты прыгнула в воду и поплыла к острову? Это делать было не обязательно, ты проявила самодеятельность. А вдруг они не потянулись бы за тобой? Представляешь, какой конфуз. Все ушли, а ты осталась. И живи на этом камне, как знаешь. Я бы понял, если бы инициатором этого сумасшествия выступила не ты…

– Увлеклась я, Никитушка, – вздохнула Ксюша. – Ну, ты понимаешь – острое желание сменить обстановку, дефицит идей. Я была уверена, что они, как горох, посыплются за мной. Это психология, дружок.

– Тебе еще повезло, что у нас имелся запасной комплект подводного снаряжения, – усмехнулся Никита. – Психологичная ты наша. Ты уверена, – он опять нахмурился, – что сверзилась со скалы без риска для жизни? Со стороны это смотрелось как смертельный номер. Я страшно волновался за тебя. Тебе в этом деле постоянно достается. Перед этим ты огребла по полной программе полковника Кострового…

– Да нет, все в порядке, – она отмахнулась. – Я осмотрела это место, когда мы искали укрытие от дождя. Главное, точно упасть. Я должна была разорвать нашу теплую компанию, Никита. Предложение Вышинского окопаться в пещере и никуда не выходить выглядело как-то не очень. В случае с полковником мне было больно – он застал меня врасплох, мне очень стыдно, но сознание я не теряла, просто притворилась «обесточенной». Скажи, – она опять прижалась к нему, сладко вздохнула. – Я сломала всю голову, думая об этом. Помнишь, перед тем как пропасть, ты сообщил компании, что знаешь имя преступника. Все были заинтригованы, и даже я. А вдруг неувязка, нестыковка, ассистент не подоспел бы вовремя – и тебе пришлось бы раскалываться. Кого ты имел в виду? Надеюсь, не меня?

– Полковника Кострового, – засмеялся Никита.

– Чушь, – фыркнула Ксюша.

– Ничуть, родная. Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят. Я чувствовал, что в этом злыдне таится нереализованный потенциал, и это меня настораживало. Дальнейшие события подтвердили, что я был прав. Полковник нуждался в изоляции, но подобраться к нему было трудно. Моя версия звучала примерно так: во вторую ночь Федор Иванович украдкой выбрался из каюты, проник в кают-компанию, где имел кулуарную беседу с кем-то из членов экипажа, но я не разобрал, с кем именно. Полковник действительно в ту ночь поднимался – после того, как мы с тобой… ну, ты помнишь.