Виктория Платова - Эшафот забвения

Да уж, поверил, я вспомнила “девятку” на обочине у Кольцевой, забрызганный кровью Бадри салон, отчаянный крик Митяя: “Беги!” и пистолетные выстрелы…

– Думаю, что после принятия такого экстравагантного решения слабую женщину отправили домой, приставив какого-нибудь паренька на всякий пожарный… Как говорится, доверяй, но проверяй…

Я с уважением посмотрела на Бориса Клепикова, “светлая башка”, ничего не скажешь. Вот только “паренька” больше не будет, не хватало только расплакаться…

– Так, Ева?

– Да. Приблизительно. – Я с трудом справилась с непослушными губами.

– Я же говорил, гений сыска! – Лапицкий хлопнул Бориса по плечу.

– Ну а дальше мы кое-что узнали от нашего общего знакомого, молодого и очень перспективного артиста Владимира Чернышева. Талантливый малец, ничего не скажешь.

– Точно, мальчишка первый раскололся, – добавил Костя, – даже делать ничего не пришлось. При виде третьего трупа он впал в такую истерику, что пришлось его водкой отпаивать. Словом, в его изложении это выглядело так. Той же ночью, когда убили Александрову и вы пришли к джентльменскому соглашению в гримерке, Братны выделил Володеньку, который все время сшивался в опасной близости от режиссера: обычной синдром начинающих актеров, ну а с такой личностью, как Братны, и сам Бог велел. Группу Братны отпустил сразу же, а вот Володенька остался, потому что всегда оставался. Тут-то Братны и поставил его первым пунктом плана: предложил оказать маленькую услугу группе, но никому об этом не распространяться. Словом, он предложил Чернышеву сыграть роль старухи Александровой, тем более что они были одного роста и примерно одной комплекции. Чернышев клялся, что никакого трупа он не видел и даже понятия о нем не имел. Здесь я склонен ему верить. Но, в любом случае, Братны его уговорил, это же чистая бестия. И потом, Чернышев почитал за счастье быть хоть чем-то полезным Братны. Тем более дело касалось актерского мастерства. Чернышеву вручают старухину верхнюю одежду, включая капор и муфточку, отдают сумку, натягивают на лицо платок – и Чернышев в сопровождении Кравчука и его телохранителя – это уже установлено – движется в сторону проходной, полностью имитируя походку старухи и все ее обычные телодвижения. У проходной происходит фигура узнавания, Чернышев даже прощается с вахтершей, потому что имеет явные склонности к звукоимитации. Действительно, талантливый парень. Его отвозят на квартиру старухи, там машину и псевдо-Александрову, слава Богу, видит дворничиха. Он открывает дверь ключами из сумочки и остается там до одиннадцати утра – по договоренности с Братны. Затем выходит с продуктовой сумкой на улицу, стараясь, чтобы общий абрис фигуры видело как можно больше народу, сворачивает за угол, проходит несколько кварталов, а там его уже ждет машина Кравчука. Дело сделано. Теперь можно как по нотам разыграть исчезновение, что и делается. Чернышев, конечно, мучается, но молчит, потому что дал слово Братны, в которого просто влюблен. И потом, он понимает, что от Братны зависит вся его будущая карьера кинозвезды. Потому что попасть в двадцать два года на Каннский фестиваль, который ему корячится так же безусловно, как и вышка серийному убийце, – это неоспоримый аргумент. Это будет держать рот на замке прочнее любых денег и любых угроз. Конечно, он понимал, что дело тут нечисто, особенно когда на следующий день узнал об исчезновении Александровой в той самой версии, которую задумал Братны. Но закрыл на это глаза и на первом этапе кое-как договорился со своей еще не совсем уснувшей совестью.

– На первом этапе, – сказала я, – вот именно, потому что потом был и второй, и третий…

– До этого мы тоже дойдем. А пока подобьем бабки. Убили несчастную старуху, и никто не проявил простого человеческого участия.

– Я с самого начала была против этой затеи. – Оправдываться не имело смысла, в циничном изложении Бориса это выглядело еще более циничным, чем можно было себе представить. – Я не хотела всего этого.

– Кто же хотел? С Братны все понятно, для него существует только кино, – и кино для него единственная мораль. Все, что мешает кино, – аморально и уже по одному этому не имеет права на существование. Теперь съемки будут прекращены, и всю сегодняшнюю ночь мы проговорили с мертвецом, он вполне мог сказать, что сам убрал актрис, он мог бы подмахнуть любую составленную нами бумажку, – ему было абсолютно все равно… Все остальные другое дело.