Виктория Платова - Корабль призраков

Некоторое время мы с Клио молчали. Да и говорить нам было не о чем, связка “таланты и поклонники” здесь явно не просматривалась.

– По-моему, она просто дрянь, – сказала Клио с обидой в голосе. Это была такая девчоночья обида, что мне даже на секунду стало жалко Клио.

– Вы о Карпике? – осторожно спросила я.

– Маленькая дрянь, которую нужно сечь розгами и ставить в угол коленями на горох.

– Это крайние меры. Не думаю, чтобы они сработали.

– Почему она меня ненавидит?

– Могу вас успокоить, она ненавидит не только вас.

– Просто дрянь, и все. Маленькая сучка!

– Она тоже считает вас сучкой. Только покрупнее. – Я не могла отказать себе в удовольствии подколоть певичку.

– Нужно сказать Валере, чтобы отправил ее куда-нибудь подальше, в какой-нибудь занюханный колледж, чтобы духу ее здесь не было!

Ого, уже “Валера” Значит, нефтяной магнат с сомнительной фамилией побоку! Я с интересом посмотрела на Клио: семимильными шагами движешься, голубка, как бы в ходе движения не треснули твои знаменитые кожаные штаны.

– Замечательная мысль, – одобрила я. – Может быть, сразу пристрелить хромоножку, чтобы не тратить деньги на обучение где-нибудь в Кембридже, а? Как вам эта мысль?

Клио вспыхнула:

– Я не это имела в виду.

– Я понимаю.

– Мне просто очень нравится ее отец.

– Тогда вам все равно придется находить общий язык. Или вот что – девочка без ума от классики. Выучите что-нибудь полагающееся случаю. Арию Чио-Чио-Сан. Или каватину Фигаро. Неплохая идея, вы как думаете?

Клио внимательно посмотрела на меня и рассмеялась:

– Пошла ты в задницу! Ничего, что я на “ты”?

– Ничего.

– Давай выпьем… Ты как?

– После вчерашнего я не рискую.

Так случайно вырвавшееся напоминание о вчерашнем вечере автоматически повлекло за собой напоминание о сегодняшнем утре без экипажа, о щекочущей ноздри прогулке по каютам старших офицеров. И о тех полубезумных-полумистических открытиях, которые мы сделали с Карликом. Разговор с Клио – немного стервозный, но такой приземленный – на некоторое время вернул меня в атмосферу того, прежнего, “Эскалибура”, где все было ясным. Ясным, как льды, как небо за иллюминаторами. Как подпись под фотографией капитана – “1929”.

– Что ты думаешь по поводу происшедшего? – спросила я Клио.

– Он забавный. Он меня трогает. – Положительно, Клио не хотела замечать ничего, кроме своих собственных мотыльковых переживаний.

– Скажи еще, что он хороший любовник.

– Не без этого. Как ты думаешь, мне удастся справиться с девчонкой?

– Не знаю. Все будет зависеть от нее.

– Жаль, что она не поклонница моего творчества.

– Не поклонница, это точно. Думаю, ей бы больше понравилось, если бы ты была Гертрудой Стайн.

– Гертруда Стайн тоже курила трубку. – Надо же, Клио проявляет недюжинные познания об окололитературной среде Монпарнаса. Я впервые посмотрела на нее с уважением. – Нет, но ведь какая-то сволочь это сделала!

– Что?

– Да украла у меня мою любимую трубку. – Воспоминание о пропавшей вещице снова привело Клио в ярость. – Наверняка это девчонка! Сделала из вредности.

– Не думаю. Слишком специфический инструмент… Я имею в виду этого индейца. Может быть, кто-нибудь из особых любителей раскаленных гениталий…

Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и сказали почти одновременно:

– Муха!..

– Кто это там треплет мое имя всуе? – Появившийся с хлебной корзинкой Муха весело посмотрел на нас.

– Никто, никто! Ты кормить нас собираешься? – Клио потрепала добродушного гея по голове.

– Все вопросы к нашему швейцарскому шеф-повару. Судя по всему, пойло уже готово. Выглядит дрянски, но запах ничего себе. Пошел приглашать общество на обед…

Но и без особого приглашения три штурмовых отряда, осуществлявших осмотр корабля, вернулись в кают-компанию. Кроме того, подтянулись Вадик и губернатор Распопов. Сокольников пришел последним и уже без дочери. Он выглядел измученным, но не сломленным. И с порога ободряюще улыбнулся Клио. Аника, очаровательная в своей швейцарской непосредственности, пригласила пассажиров к столу.

Всем были розданы тарелки. Всем пятнадцати, за исключением Карпика, оставшейся в каюте. Видимо, в таком составе мы и продолжим путешествие. Если продолжим.

По милому, чересчур холеному для этих широт лицу Аники пробегали судороги напряженного внимания: ей очень хотелось понравиться сидевшим в кают-компании русским. Для этого был выбран не самый подходящий момент – озабоченные происходящим люди могли сейчас съесть все, что угодно, и даже не заметить этого. Пока все копались вилками с нанизанным на них хлебом в густой белой сырной массе, именуемой фондю, четко вырисовалась картина происходящего на корабле. Все три группы свели наблюдения воедино. Результаты оказались следующими: