Виктория Платова - Корабль призраков

– Значит, экипаж…

– Экипаж покинул корабль тогда, когда и должен был покинуть. Это было изначально оговорено в контракте… За ними специально прилетел вертолет…

– А для того, чтобы никто не слышал шума винта и никто не видел, как команда покидает корабль, вы подсыпали всем снотворное в выпивку.

– В самых щадящих индивидуальных дозах, поверьте… Мы же знали, кто приедет. Мы знали некоторые вещи об индивидуальных особенностях каждого пассажира… Не обо всех, конечно… Но для каждого был свой манок, вы понимаете?

Несчастный Вадик оказался прав, нужно отдать ему должное… Во многом, если не во всем…

– Свой манок? И для этого вы установили камеры. Бы знаете, что вторжение в частную жизнь уголовно наказуемо?

– Эта информация никуда бы не вышла, она была бы уничтожена. Это тоже оговаривалось в рабочих контрактах… С этой стороны пассажирам ничего не грозило. Они бы и не узнали об этом никогда. Просто в самом конце круиза команда вернулась бы на борт, и мистическое путешествие было бы закончено… И этих впечатлений вам хватило бы на всю жизнь… Это же миллионная идея… В долларовом эквиваленте… Шикарное ноу-хау.

– Да, – жестко сказала я – Пять трупов. Шикарное ноу-хау.

Подбородок Романа мелко задрожал:

– Никто не виноват, что все вышло из-под контроля…

– Никто? А если бы… Даже в рамках того, что вы называете экстремальным… если бы все-таки все пошло не так, как было задумано?

– Я в любую минуту мог бы связаться с базой, в любую минуту…

– И что же произошло?

– Макс, – сказал Роман, и его лицо снова исказила судорога. – Мы все должны были делать с Максом. Его специально готовили… Я был мозгом путешествия, его глазами. А Макс – его руками и ногами.

– Как же вы так проглядели его? – не удержалась я.

– Макс профессиональный моряк. Умница, все схватывал на лету. Его привел руководитель проекта. Я не знаю, что там была за история… Но Макс когда-то спас его, вытащил из какой-то смертельной переделки. Лучшей кандидатуры и подобрать было нельзя. И придумать невозможно.

– Да. Лучшей кандидатуры и придумать невозможно, – повторила я. – Так что же с ним произошло?

– Это просто ад какой-то… Я больше не могу говорить. Не сейчас, потом… Возьмите кассету, с желтым ярлычком, вон ту… Я случайно записал ее, но, когда понял, во что это может вылиться, было слишком поздно…. Поставьте ее, и вы все поймете…

Теперь я действительно знала все. Истина, открывшаяся мне, была так чудовищна, что затмила все пять трупов, лежащих в трюме морозильного цеха.

Теперь я знала все, и я знала, где искать ее.

Еще в комнате у Романа я подобрала боцманский ключ. И сейчас я открою эту дверь. Я знаю, что она сейчас там. Больше ей негде спрятаться.

Антон не отставал от меня ни на шаг. Я не хотела, чтобы он видел все это, но он все равно шел за мной, сжав зубы и боясь оставить меня хотя бы на минуту.

– Только не заходи со мной. Прошу тебя, не заходи .

Собравшись с духом, я открыла дверь Максовой каюты.

Здесь ничего не изменилось. Все те же голые красотки, обсевшие стены… Самая подходящая атмосфера, ничего не скажешь…

– Карпик! – позвала я. – Где ты, Карпик? Она не отзывалась.

– Я знаю, что ты здесь. Я просто хочу поговорить с тобой…

Никакого ответа.

Я осмотрела голую каюту, из которой ушла всякая жизнь, а потом нагнулась и заглянула под кровать. Конечно же, она была там. Она сидела в самом уголке, сжавшись в комочек, крошечный хромой зверек, маленькая обиженная девочка, которая так хотела, чтобы ее любили… У меня разрывалось сердце от жалости.

– Выходи, девочка… Не бойся.

Она все-таки решилась. И, тихонько поскуливая, вылезла из-под кровати. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я почти теряла сознание и только усилием воли заставляла себя держаться. Потом я приблизилась к ней и коснулась ее щеки кончиками пальцев. Она сразу же потянулась за моей рукой. Она не просила прощения, она уже больше ни на что не надеялась.

– ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА, КАРПИК? ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА?.

– Я не хотела никому сделать больно. Я… Я просто хотела, чтобы мы были счастливы втроем…Ты, я и папочка… Я хотела, чтобы ты осталась с нами… Чтобы я могла называть тебя мамой. Ты бы ведь не обиделась на это, правда?

– Правда, – прошептала я одними губами.

И только тогда она зарыдала, – как будто долго сдерживаемая плотина прорвалась и вынесла из души все самые мелкие осколки разбитых надежд. И только тогда она заговорила…