Виктория Платова - Ритуал последней брачной ночи

— Туда. К могиле…

— Еще успеете к могиле, — плоско пошутил Рейно. — Рано или поздно. Никуда она от вас не денется.

— Мне надо…

— Зачем? Вы что-то там забыли?

— Да, — коротко бросила я. — Забыла.

— Что?

— Кое-что посмотреть.

Должно быть, у меня был жалкий вид, иначе Рейно никогда бы не согласился вернуться к оскорбившему его эстетические чувства памятнику.

— Ну и что? — спросил он, когда мы снова подошли к оградке.

— Дату видите?

— Вижу.

— Прочтите, пожалуйста, — слабеющим голосом сказала я.

— Пятого октября тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года — тринадцатого июня тысяча девятьсот девяносто девятого года, — прогундел Рейно.

— Да нет же! Цифры! Прочтите цифры первой даты!..

— 5, 10, 1968… 5101968. Да объясните вы толком!

510 — 19 — 68! По какому-то мистическому совпадению дата рождения Аллы Кодриной полностью совпадала с цифрами на банкноте. С теми самыми цифрами, которые я вначале приняла за телефон.

«5101968».

Именно это было написано на потертой двадцатишиллинговой бумажонке!

— Рейно, — трагическим шепотом начала я. — Я не все вам рассказала…

— Нисколько в этом не сомневаюсь…

— Не перебивайте меня… Дело в том, что вчера в гостинице… ночью… я нашла одну банкноту… которую выронил пресс-секретарь покойного Киви.

— Где нашли?

— Неважно… Под столом, в баре… так вот, это была австрийская купюра. Двадцать шиллингов. И на ней было написано: «5101968». 5101968. И дата рождения Аллы Кодриной — пятого октября 1968 года. 5.10.1968. Может быть, это простое совпадение… Сначала я приняла эти семь цифр за телефон. И даже позвонила…

— Вам ответили?

— Да.

— И что сказали?

— Что голой в Африку пустят, — честно призналась я. — Эти оказался телефон какой-то школы. Видимо, ученики все время терзают педагогический состав. Сообщают, что школа заминирована…

— Да, я слышал о таких lapselik vallatus [40] Детских шалостях (эст.) … И именно в России. Вы, русские, должны спасать свое подрастающее поколение…

— По-моему, мы отвлеклись от основной темы. Как вы думаете… Надпись на банкноте и дата на памятнике… Они как-то связаны?

— Шесть цифр из шести. И в той же последовательности?

— Они абсолютно идентичны.

— Я должен сам посмотреть на эту купюру. Она у вас с собой?

— В сумке…

— Которую вы оставили у меня?

— Да.

— Ладно. Ждите меня возле машины. Я сейчас подойду…

— А вы?

Но Рейно уже сделал стойку: теперь могилы влекли его, как некрофила со стажем. Он перелез через ограду и принялся копаться у столика. Потом переместился к подножию гранитной виолончели. Издалека мне было видно, как он шарит руками по земле и даже что-то кладет в крошечный целлофановый пакет. Закончив изыскания, Рейно посмотрел в мою сторону и снизошел до взмаха рукой. А через минуту снова оказался рядом.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Еще не знаю… Так, пара окурков… Я представлю вам отчет.

— Уж будьте любезны…

— Да… Но для этого нам нужно будет составить дополнительный договор. Уже на расследование дела по факту гибели Аллы Донатовны Кодриной. А это потребует дополнительных средств, как вы понимаете…

— Что вы говорите!..

— Но этим мы займемся не здесь… Не среди могил.

— Еще бы нам заниматься этим среди могил! — фыркнула я. — Это было бы неуважением к мертвым…

— Вы правы, — он уже тащил меня в охочий до нежных частей тела шиповник. — Это было бы святотатством.

Мы вернулись в Питер около восьми утра. Маленькое приключение на кладбище напрочь выбило сон из моей отяжелевшей головы. Рейно тоже не выказывал никаких признаков усталости.

— Давайте сюда вашу купюру, — приказал он, как только за нами захлопнулась дверь его квартиры в Коломягах.

— Сейчас…

Я присела перед сумкой и принялась рыться в ней. Вытаскивать наружу все по крохам собранные улики мне не хотелось.

— Ну, как? — поторопил меня Рейно. — Вы ее не потеряли?

— Не знаю… Не должна бы…

— Да вы вывалите все на пол. Так легче будет искать.

Он сказал это совершенно равнодушным голосом, но его изогнутые ноздри и подозрительно вытянувшийся нос не смогли обмануть меня: Рейно жаждал прикоснуться к каждой вещи, которая относится к делу.

Я промычала что-то типа «сейчас найду», но проклятые двадцать шиллингов не находились.

Через пять минут у Рейно лопнуло терпение: он поднял меня, как тряпичную куклу, вырвал сумку из рук (я даже не успела открыть рот) и высыпал ее содержимое на пол.