Петер Рабе - Пуля вместо отпуска

— Главное, что он не консультируется с нами. Может ли Сен-Пьетро обеспечить сезон, вдвое больший по продолжительности? Достаточно ли посетителей? И не станет ли это так бросаться в глаза, что привлечет к нам внимание полиции? Вся загвоздка в том, что мы ничего этого не знаем. И Фелл не может знать, так как ни с кем не советуется. Мы заполучили дорогостоящего спеца — талант да и только! — чтобы проверить все эти вещи, но Фелл…

— Он гонит как на пожар.

— Не забывайте, однако, — напомнил Браун, — Саттерфилд важная шишка, и Фелл прибегает к его помощи, когда пахнет жареным.

— То-то и оно-то! Его женитьба на этой самой Дженис может стать проблемой.

— Мне никогда не нравилась эта сделка.

— Позвольте объяснить, почему Дженис может стать проблемой. Что, если просочится наружу, что мафиози в Сен-Пьетро приходится кузеном тамошнему политикану? Даже таким олухам, как обыватели Сен-Пьетро, это вряд ли понравится.

— Пока там все шито-крыто. Я не знаю, воспользовался ли хоть раз Фелл преимуществом своего родства с Саттерфилдом.

— Тогда почему он женился на ней?

— Спроси что-нибудь полегче!

Шаун вырвал лист из блокнота, скомкал и выбросил. Затем принялся рисовать чертиков на новой странице.

— Итак! Вернемся к Пэндеру.

— Он пустое место! Полностью выдохся.

— Конечно. Но он все еще там.

— У него кишка тонка. Он просто не потянет.

— На одну-то вещь его хватит.

— Какую?

— Убрать Фелла. У Пэндера теперь на него зуб…

— Но он не подходит на место Фелла.

— А я и не имею в виду ничего подобного.

— Он нам не подходит, а раз так, то, может, Фелл именно тот, кто нам нужен.

— Может быть. Мы не знаем.

— Ну так надо выяснить.

Некоторое время трое сидели не разговаривая.

— Клиника! Вот куда надо заглянуть первым делом, — предложил Браун.

— А что? В самом деле!

— Мы можем послать Джувета. Вы же знаете, ему это по зубам.

— Кажется, неплохо!

— Пошлем его, а там будет видно.

— А Пэндер?

— Забудь пока про Пэндера.

— А Фелл?

— Посмотрим!

Фелл принял душ, оделся и спустился вниз. Было всего лишь четыре часа утра, поэтому Риты на кухне не оказалось. Он пошел звать ее и разбудил. Она спросонья взирала на него с кровати, а Фелл молча стоял и ждал.

— Я должна одеться. — Она поднялась с кровати.

— Сделаешь это позже. Пойди и приготовь мне сначала кофе. — Фелл продолжал стоять в дверях.

На лице индианки ничего не отразилось, но она была несколько озадачена тем, что он не желал уходить.

— Иди же, ну, иди! — торопил он. Фелл смотрел на Риту, но она не была уверена, видит ли он ее вообще.

Рита потянулась за домашней одеждой.

— Тебе, должно быть, едва перевалило за двадцать, — заметил он. — Не беспокойся о волосах, причешешься потом, — добавил он. — Оставь их, как есть. Просто сделай мне кофе.

Она так и не прикоснулась к своим черным волосам, заплетенным в блестящую длинную косу, и пошла на кухню.

Фелл последовал за ней. Он вышел наружу и вдыхал воздух, который, несмотря на ранний час, уже успел нагреться. Затем пошел взглянуть на газон, загребая ногами желтую пыль, которая начала образовываться на проплешинах. Часть травы погибла безвозвратно, но это все еще был газон, с высохшей, ломкой травой неровного унылого цвета. Один раз он нагнулся, чтобы пристальней разглядеть ее. Что-то новое лезло из земли, колючее и дикое, там, где перестала расти настоящая трава. Фелл вернулся обратно в дом.

Рита была у раковины, начиная укладывать волосы кверху.

— Оставь их, как были! — потребовал Фелл.

Она позволила косе вновь упасть на плечо и опустила руки. Фелл стоял совсем рядом, но в его глазах не отражалось ничего. Рита начала застегивать на груди свою хламиду.

— Пусть будет расстегнута, — распорядился Фелл.

Она на мгновение застыла, затем послушалась и начала расстегивать пояс.

— Коса, Рита. Расплети косу!

Если она и чувствовала себя униженной, то Фелл этого не замечал. Он наблюдал, как она перекинула косу вперед и начала расплетать ее, затем откинула распущенные волосы назад.

Волос была целая копна, плотная, блестящая, отливающая черным. Хламида Риты была распахнута, но ни он ни она не обращали на это внимания.

— Боже, какая прелесть! — произнес Фелл, запуская руки в ее волосы. Он перебирал их пальцами, наблюдая за Ритой.

— Выключи кофе, — сказал он наконец и отпустил ее волосы. — Мне никогда не удавалось сказать тебе это прежде, но тебе, должно быть, не больше двадцати лет?..