Владимир Колычев - Страсть по понятиям

— Нет.

— Точно?

— Ну, я же не дурак! Понимаю, что нельзя светиться…

— Ну вот, а ты говоришь, в автобусе она тебя ждет, — усмехнулся я.

Приятно было осознавать, что я не обманулся в своих ожиданиях. Здесь Ремезов, и Алина с ним. Значит, и Настя появится.

— Здесь она меня ждет… Хорошее место ты выбрал, чтобы спрятаться.

— Ну, так я же знал, что Ремезов в больнице…

— Так мы поэтому здесь? — дошло до Ивана.

— Ты начинаешь соображать, — покровительственно усмехнулся я. — Если выберемся из этой передряги, вместе будем работать. Ну, если ты не против!

— Нет, я не против…

— Тогда жди меня здесь.

С опаской и оглядкой я подобрался к окну, привстал на цыпочки, заглянул в палату и увидел Ремезова. Он лежал на койке под простыней, грустно глядя в потолок. Алина сидела перед зеркалом и красила губы. Все правильно подметил Ваня — люди ходят, Алина проснулась. Спросонья она выглянула в окно, потом умылась, теперь вот макияж. Две койки в палате, на одной лежал Ремезов, а другая, не заправленная, пустовала. Видно, на ней и коротала ночь Алина.

В палате была установлена сплит-система, поэтому окно было закрыто. А жаль. Мне бы очень хотелось послушать, о чем переговаривается эта сладкая парочка. Но даже если бы у меня была такая возможность, все равно нельзя было задерживаться под окном. Вдруг палата охраняется? Вдруг охранник, что находился сейчас в коридоре за дверью, решит глянуть, что там под окном.

Я шмыгнул за куст, затаился, восстанавливая дыхание. Шло время, но мимо нас никто таки не прошел, если не считать санитарки с эмалированным тазиком в руке.

Пока все складывалось очень удачно. И Ремезов в больнице, и Настя может к нему приехать в любой момент. Может, она завтрак ему собирается привезти? Если так, то встреча с ней может состояться в любое время.

Мы тихонько перебрались поближе к воротам, как могли, замаскировались, наблюдая за местом, где Настя могла оставить свою машину. Мне хотелось есть, пить, тело невыносимо чесалось и зудело, но я готов был мириться со всем этим.

Ведь Настя появится вот-вот. Но прошло время завтрака, потом обеда, затем наступил вечер, а она так и не навестила своего брата. А мы с Иваном весь день пролежали под кустами, изнывая от голода и жажды. Даже Мухтар понял, как тяжело нам и принес Ване обглоданную кость. Спасибо ему, конечно, но мы еще не дошли до такой стадии…

Наступила ночь, а мы так и продолжали нести свою вахту. Успокаивало только то, что за день нас не обнаружили. И еще мы ни разу не видели людей, похожих на охранников Ремезова. Не было в больнице никаких крутых парней, которые могли представлять для нас опасность. И милиция нас не тревожила. И Жмыхов не появлялся. Значит, не ищут нас здесь. И Ремезова никто не беспокоит… Но меня угнетала мысль, что мы сами не ищем Настю. Может, ее и в живых-то нет…

За Настю я переживал напрасно. Она появилась на следующее утро. Как я и ожидал, подъехала на машине, на «Хаммере» своего брата. Красивая, гламурная. Костюмчик на ней льняной — модный и не жаркий, босоножки. В руке она держала изящную хозяйственную сумку, видно, в ней она несла передачу для брата. Уверенной в себе деловой женщиной ее можно было назвать с натяжкой. Вроде бы и свежо выглядела она, но движения какие-то неловкие, и сама она немного скованная, растерянная, нервы, похоже, напряжены. Может, потому и не смогла она закрыть машину Вытянула на ходу руку, в которой держала брелок, нажала на кнопку, но двери не закрылись. Мысленно витала где-то далеко, чтобы обратить внимание на звук, с которым автомобиль ставится на охрану. Вернее, на отсутствие этого звука. Фары не мигнули ей на прощание, но и этого она не заметила.

Сегодня был мой день: и Настя появилась, и в машину к ней забраться будет нетрудно. Багажнике «Хаммере» большой, объемный, именно туда мы с Иваном и забрались. Мухтар собирался запрыгнуть вслед за нами, но я вовремя закрыл дверь.

Да, багажник действительно большой, но так ведь и Ваня тоже не маленький. К тому же воняло от него нещадно. На воздухе это чувствовалось не очень, а здесь в тесноте я начал медленно сходить с ума. И мысленно воспел славу Насте, когда она вернулась в машину. А славил я ее за то, что у брата она не пробыла и четверти часа.

Машина тронулась с места, плавно и мощно набирая ход, выехала за ворота. Тут и выскочил черт из табакерки.

— Тихо, Маша, я — Дубровский! — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.