Владимир Колычев - Страсть по понятиям

— Защищал? Какая прелесть! Так и напишем — Эдуард Ремезов — защитник слабых и обездоленных!.. Значит, Эдик нашел кого-то послабее себя и взял его под защиту. Десятиклассник восьмиклассников не боится!

— Да. наверное, — туманно улыбнулась Оксана.

— Значит, он с этим Юрой в школе учился, а потом еще и работал с ним.

— Да. работал… Юра до него еще в лесхозе работал, простым водителем, а Эдика начальником участка поставили. Ну. может, и не сразу, но поставили…

Отличная пара, подумалось мне. один лес на участке рубит, другой налево его возит…

— А сейчас где этот Юра работает?

— Не знаю… Раньше у Эдика работал, личным его водителем. А на свадьбе подрался с ним. говорят. Эдик его после этого уволил…

— Подрался? С Ремезовым?! — встрепенулся я как бойцовский пес, учуявший запах свежей крови.

— Ну. не подрался, просто в драку полез. К Ремезову его не подпустили, там охрана у него…

— А в драку из-за чего полез?

— Да со спиртным перебрал, вот и полез.

— Ну да, свадьба без драки — деньги на ветер… А как мне Юру этого найти?

— Не найдете вы его. Уехал он.

— Куда?

— В Киров. Сестра его говорила, что работу ему там хорошую предложили. Он с сестрой жил. Тут недалеко, через улицу. Евдокия ее зовут, можете с ней поговорить, она вам скажет…

— Ну, спасибо вам. Оксана Борисова!.. Ведра в дом занести?

На радостях я даже готов был еще раз сходить за водой, даже бак десятиведерный мог наполнить. Чутье подсказывало, что через этого Юру Шептулина я смог серьезно продвинуться в своем расследовании.

— Да не надо, сама уж как-нибудь, — отстраненно отмахнулась Оксана.

Она смотрела на меня отсутствующим взглядом. О чем-то думала она сейчас — интенсивно, напряженно. У меня возникла догадка, что за вопрос ее мучает. И я очень хотел, чтобы мои опасения не оправдались…

Бревенчатый, обитый вагонкой дом блестел на солнце, как новенький автомобиль. Не просто его покрасили, но еще и покрыли лаком. Крыша металлочерепицей покрыта, забор из профильного железа. Целая полянка перед домом, трава здесь скошена, березки стройными рядами, пацан лет пяти за девочкой чуть постарше бегает — смеется заливисто, хворостиной махает. И за всей этой идиллией наблюдал мужичок лет сорока — не просто худой, а высохший какой-то, с темным, землистого цвета лицом и желтушными глазами. Тепло на улице, рубашка на нем клетчатая с коротким рукавом — вроде бы по погоде одет, но впечатление такое, будто холодно ему. На скамеечке он сидел, съеженный, обняв себя за живот левой рукой. И правую руку он прижимал к боку, вскинув ладонь кверху, там у него в пальцах дымилась сигарета. Табуретка перед ним. полная пивная кружка с темным напитком, похожим на портер. Наверное, там и было пиво.

А где-то за скамейкой у него, скорее всего, бутылка водки припрятана, которой он подкрепляет «ерша» в кружке. Почему я так подумал? Да потому что вид у мужика забулдыжный. Маевка у него, на солнышке он греется, за детьми сонно наблюдает. Меня заметил, но в лице даже не изменился. Движением головы проводил меня до своей завалинки.

— Здравия желаю, командир! Мне бы Юру Шептулина увидеть.

— Нет его, — сказал мужик.

— А где?

Я нагнулся, провел рукой по шероховатой поверхности скамейки, глянул на ладонь. Есть, конечно, пыль, но едва-едва.

— Уехал.

— Куда? — усаживаясь, спросил я.

— А ты кто?

— Журналист.

— А надо чего?

— С Юрой поговорить.

— Так нет его.

— Ну, это я понял. Может, ты мне про него расскажешь?.. Да. кстати, меня Костя зовут!

Я протянул мужику руку. Тот сунул сигарету в рот. вытер правую ладонь о штанину, ответил на мой жест рукопожатием. Неторопливо все это проделал, с достоинством.

И сам он в ответ представился: Виктор, можно просто — Витя.

— А ты, Витя, Юру знаешь?

— Ну а то! Шурин мой.

— Значит, ты муж его сестры.

— Ага, муж. Единственный… И она у меня единственная.

— Что, по бабам не гуляешь?

Витя вынул сигарету изо рта. послюнил ладонь, затушил о нее окурок, бросил его на землю, какое-то время растирал «бычок» ногой, а затем посмотрел на меня с возмущением оскорбленной невинности.

— Я от своей бабы не гуляю!

— Молодец… Я ведь тоже такой. Никогда и ни с кем, — приложив руку к груди, заверил я.

— Это хорошо, — совершенно серьезно сказал Витя.

— И еще я крестиком вышивать умею.

— А я нет. — И снова он не уловил юмора.

— А баба твоя где?

— На работе.

— А работает где?