Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях

— Это папа, — вздохнула я.

— Что? — не понял Стасик.

— Ничего, — вздохнула я повторно.

Стало ясно: папины разговоры о Филонове не прошли даром, какой-то дурак решил его ограбить. Лично я совсем не против, чтоб шедевр с надписью красным фломастером раз и навсегда исчез из нашей гостиной, но против ограбления категорически возражаю. Во-первых, это напугает Земфиру, во-вторых, не понравится папе. Мало мне своих бед, так теперь еще и это.

Но действительность оказалась даже хуже, чем я могла предположить. Стасик продолжил рассказ, и я узнала: благородные алкоголики наотрез отказались грабить моего гениального папулю, даже вознамерились предупредить его о вражьих кознях и с этой целью решили отыскать его, но папа, сверкнув ярким метеором возле гастронома, исчез, и следы его затерялись.

Тогда хитрый Стасик для видимости согласился и выпытал у джинсового, где этот художник живет. Тот сказал, и Стасик отправился по указанному адресу, но джинсовый оказался еще хитрее и проследил за ним, а застукав возле дома, принялся грозить: мол, если Стасик затеял прибрать к рукам картину, так лучше ему в это дело не лезть, потому что оно ему не по зубам, ибо вокруг одни акулы и они слопают его за милую душу. За квартирой художника давно следят, и прочее в том же духе… В общем, насмерть перепуганный Стасик не чаял унести оттуда ноги.

«Ничего себе, — горевала я, разглядывая пол. — Я-то думала, что надо выручать меня, оказывается, выручать надо папу. Если все хотя бы наполовину так плохо, как поведал Стасик, папе пора заводить личного телохранителя и ставить квартиру на сигнализацию».

Пока я размышляла, Стасик допил бутылку и уснул, еще раньше уснула Ирка, а Кирюха опять свалился со стула, но в этот раз поднимать его никто не спешил. Я встала, прихватила сумку и побежала к Земфире: по всему выходило, что дело срочное и до утра никак не терпит.

Когда я подошла к дому, где жил папуля, забрезжил рассвет. Я робко позвонила, и Земфира открыла почти сразу, точно поджидала меня.

— Папа еще не вернулся, — сказала она со вздохом.

— Может, это и хорошо, — вслух подумала я.

Земфира оглядела меня критическим взглядом и заявила:

— Быстро в ванную. Потом спать.

Я не стала возражать и через полчаса, наевшись до отвала макарон по-флотски, уже лежала в постели.

— Дверь чужим не открывай, — сказала я Земфире. — Нас хотят ограбить.

— Ничего удивительного, — вздохнула она. — Это все из-за Филонова. Папе надо бы положить его в сейф в каком-нибудь банке до самого твоего замужества.

— Филонова нарисовал сам папа, — вежливо сказала я, стараясь, чтобы данное утверждение прозвучало как можно мягче, но Земфира все равно нахмурилась:

— Как ты можешь сомневаться в папиных словах? Если он сказал, что Филонов настоящий, значит, так и есть. — Я перевела взгляд на картину и тяжко вздохнула. — Папа знает, что говорит, — твердо сказала Земфира, и вопрос был исчерпан.

Я проснулась около десяти утра. Земфира осторожно хозяйничала на кухне, оттуда шел приятный запах. Я принюхалась и поняла, что на обед у нас будет грибная похлебка. Жизнь показалась мне вполне сносной. То есть она была бы просто восхитительной, если б не Шляпа, киллеры-соперники и дурацкая картина, которая висела прямо передо мной.

Я стала приглядываться к ней, пытаясь определить, что там папа изобразил. Нагромождение треугольников с размытыми пятнами. Я сползла с постели и стянула со стеллажа по соседству альбом. Вот он, Филонов. Двадцатиминутное сравнение убедило меня в том, что настоящий Филонов и папин мало чем отличаются. Но, несмотря на это, в подлинность шедевра я упорно не верила. Вроде бы все так, но не покидает чувство, что тебя водят за нос.

Я переместилась ближе к полотну, перевела взгляд на подпись, выполненную красным фломастером, и вдруг замерла от неожиданности. Из нагромождения треугольников отчетливо проступала гнусная физиономия, изо рта которой свешивался длинный красный язык. Мерзкий тип дразнился.

— Ну, папуля, — покачала я головой и поспешно вернула альбом на место.

Мои изыскания не остались неуслышанными, в комнату вошла Земфира.

— Проснулась? — Я кивнула и отправилась вслед за ней на кухню. — Почему тебе так упорно не нравится Филонов? — строго спросила Земфира.

— Это не Филонов, — отрезала я, подумала и добавила:

— Но папа у нас гений.

— Совершенно верно, — согласилась Земфира, — и я не советую тебе сомневаться в словах отца. Папа зря не скажет. Просто надо понимать, что слова и поступки гения не так просты и прямолинейны, как наши. Мы можем думать одно, а папа имел в виду совсем другое. — Я мысленно согласилась с Земфирой: это очень похоже на папулю. — Не будем критиковать папины действия, — подняв бровь, заявила она с достоинством. — Хотя должна заметить, что в этот раз он сильно задержался у инопланетян.