Татьяна Полякова: Чумовая дамочка

Дядя Миша был у соседки, чинно сидел за кухонным столом напротив нее и пил чай. Моему появлению он не удивился. Посмотрел внимательно и сказал?

— Никак уехать надумала.

— Надумала, дядя Миша.

— И правильно. Посиди здесь, я сейчас. — Он ушел и вернулся с моей сумкой, — Держи. Все в целости.

— Я ведь вас просила взять половину…

— Обо мне не печалься, взял, сколько хотел, квартиру отремонтирую, а на водку да хлеб с маслом своих хватит… Сестру не забывай — Родная кровь, как ни крути. И еще… Всякого дерьма на свете много, я старый человек и перевидал его… Только всех под одну гребенку стричь нельзя. Нельзя, потому что себе дороже. Вера должна быть, иначе жить ни к чему.

— Со мной все в порядке, — кивнула я, засовывая сумку в ту, что принесла с собой, — Спасибо вам.

— Куда податься надумала?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Россия большая. Где-нибудь да устроюсь.

Он вроде бы хотел еще что-то сказать, но передумал. Я улыбнулась, кивнула на прощание и заспешила на улицу.

На вокзале подошла к окошку и попросила билет на ближайший рейс. Мне выпало ехать в Казань. Что ж, хороший город и путь неблизкий, за это время авось что-нибудь придет мне в голову. Объявили посадку. Автобус импортный, с тонированными стеклами. Рядом с моим местом телевизор, к этим новшествам я еще не привыкла и порадовалась, что жизнь движется вперед. Бросила сумку под ноги и устроилась возле окна. Контролер проверила билеты, шофер занял свое место, и женщина сказала ему с улыбкой:

— Счастливого пути.

Я мельком взглянула в окно, и сердце стремительно переместилось вниз — по перрону в нашу сторону торопливо шел милиционер, а рядом с ним тип в штатском. Мент замахал руками, шофер, выруливающий автобус с перрона, чертыхнулся и затормозил, а я закрыла глаза.

Они вошли в автобус. Мент потоптался возле двери и громко сказал:

— Бодрова Виталия Константиновна кто будет?

А я едва не рассмеялась, глупо сидеть с закрытыми глазами, боясь страшного. Это только в детстве кажется — зажмуришься покрепче, потом откроешь глаза, и все пройдет. Тип в штатском шел по проходу, всматриваясь в лица. Остановился возле меня.

— Виталия Константиновна?

— В чем дело?

— Пройдемте с нами.

— Уменя билет…

— Мы отправим вас следующим рейсом. Я усмехнулась, поднялась и под настороженными взглядами пассажиров покинула автобус. Через минуту он скрылся, свернув на светофоре.

— Сюда, пожалуйста.

Мы не пошли к зданию вокзала, и это меня насторожило. Свернули за угол. Небольшая заасфальтированная площадка с темными пятнами масла… слева огромный джип. Двери разом открылись, появился Саша с моим старым дружком Кувалдой и пошли навстречу ментам.

— Иди, — сказал мне Саша, а я на негнущихся ногах подошла и заглянула в кабину. Бардин хмуро посмотрел на меня и кивнул..

— Садись.

— Придурок, — покачала я головой. — У меня предынфарктное состояние.

— А чего ты хотела, чтоб я сам по автобусам бегал?

— Я хотела, чтоб ты отправлялся к чертям собачьим.

— Сядь в машину. Глупо скандалить стоя, когда можно устроиться с удобствами.

Я села, он захлопнул дверь и принялся пялиться в окно. Ребята закончили общение с милицией и, отойдя в сторонку, закурили, зорко поглядывая по сторонам. Прошло минут пять. Бардин повернулся ко мне и сказал сердито:

— А что бы ты решила на моем месте?

— О чем ты? — нахмурилась я.

— Все о том же… Я был уверен, что ты с этим Чижом…

— Да мне плевать, в чем ты там уверен. Автобус ушел. Билет пропал.

— Не болтай ерунды…

— Автобус не ерунда.

— Послушай…

— Да я все знаю. Чижу были нужны бабки, тебе были нужны бабки. Еремею нужны и даже Зинке-буфетчице. Мне, кстати, тоже были нужны. Вон они, в сумке. Можешь взять, не пропадать же добру. И отвали.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — сказал он. Я хотела спросить куда, а спросила..

— Зачем?

— Что ты дурака валяешь? — всерьез разозлился он.

— Ты. Коля, извини, — сказала я, распахивая дверь, — С твоими базарами ни на один автобус не успеешь. — Он рывком вернул меня на место, захлопнул дверь, а я засмеялась. — Ты же знаешь, все бесполезно.

— Ты мне нужна, — сказал он. Я покачала головой..

— В этом поганом мире никто никому не нужен.

— Ты это говоришь, чтобы позлить меня… Заткнись и послушай. Тебе здорово досталось, согласен. У меня тоже жизнь не чистый сахар, и красивым глазам я верить не приучен. Ну, свалял дурака. Каюсь. Мне сорок два, дерьма я в жизни насмотрелся выше крыши, и хоть немного, а пожить хочу по-людски. Это что, законом запрещено или я рожей не вышел?