Татьяна Полякова - Деньги для киллера

Тут я кое-что вспомнила, бросила карты, схватила карандаш и бумагу и стала торопливо рисовать. Сонька с Гошей лезли под руку и шумно сопели. Работала я старательно и собой осталась довольна.

— Похож? — спросила я Соньку.

— Как живой, — ответила она, и мы на Гошу уставились.

— И чего? — спросил он.

— Знаешь?

— Нет. Ни на кого из наших не похож. А кто изображен-то?

— Парень, что здесь вертелся в тот день, когда Максимыч утонул. На «восьмерке» цвета «мокрый асфальт». Думаем, он убийца Большакова.

— Нет, не наш.

— Теперь он покойник. И если я чего-нибудь понимаю, убили его в собственной машине.

— «Восьмерка» «мокрый асфальт», — оживился Гоша. — Только покойников должно быть двое.

— Ну? — Накинулись мы.

— Чего «ну»? Несколько дней назад были два трупа в такой машинке. Мужики рассказывали. Хлопнули хозяина с приятелем в этой самой «восьмерке» прямо возле его собственного дома. Витьки вашего дружок.

Говорили, такой крутой, а пулю в лоб схлопотал как миленький.

— Точно Витькин?

— Точно.

— Соображаешь, Софья? — спросила я.

— Нет. Я еще на той неделе соображать перестала. Если парень Витькин, получается, Большакова он убил?

— Получается. С чего ж ему тогда в могильщики наниматься?

— А кто ж его самого убил?

— Их, Софья, два могильщика, два трупа в машине. Думаю, Витька и убил. И Браун так думает.

— А зачем Витьке своих убивать? — глаза ее медленно, но настойчиво лезли на лоб.

— Затем, что парни знали, кто Большакова убил.

— Ну?

— А за что убили Большакова? За то, что он знал, куда исчез Каховский и кто прикарманил денежки.

— А кто?

— Витька.

— Да что б ему сдохнуть! — вдруг выкрикнула она, вскакивая с места.

— Ты чего это? — удивился Гоша, который во время нашего разговора слегка обалдел.

— Витька, мать его! — верещала Сонька. — Витька приехал, в окно посмотрите, идиоты.

И точно, к крыльцу подкатил Рахматулин в сопровождении двух молодцов. Теперь заверещала я:

— Гоша, через двор, в огород и задами в лес. Тебе с ним встречаться ни к чему.

— А вы? — растерялся Гоша.

— Исчезни, — зашипела я. Гоша припустился сенями во двор, а мы сели в карты играть. Сонька запела что-то лирическое. Тут я рисунок увидела, схватила и под диван сунула.

— Надо было съесть, — съязвила Сонька.

— Ага, вот и начинай.

Начать не успели, в доме появился Рахматулин, дверь ударилась о стену, и он возник на веранде.

— Привет! — равнодушно буркнула Сонька. — А валетик-то на место положи… Что это у тебя, Витя, такое выражение лица, точно ты родную жену с любовником застукал?

— Я посмотрю на твое выражение минут через пять.

— А в чем проблема?

— Почему вы здесь, а не в городе?

— Так ведь опасно там — ловят. Без конца вопросы задают. И все о тебе. А что отве чать — мы не знаем. Боимся, как бы тебе не навредить. Беда, одним словом. Ужинать будешь? У нас блины, щи из печки.

— Заткнись!

— Зря. На Гретку когда стих находит, готовит — пальчики оближешь. Немка. Хозяйственная.

Рахматулин обратил гневный взор на меня.

— А вот с тобой разговор особый.

— Почему? — испугалась я. Он сгреб меня за шиворот и для начала встряхнул.

— И чего? — спросила Сонька, не слишком, впрочем, переживая.

— Где он, твою мать… Ну?.. — рявкнул Витька. Я поежилась и, выпучив глаза, попросила:

— Нельзя ли конкретней? Кто «он»?

Он влепил мне пощечину с энтузиазмом, заслуживающим лучшего применения.

— Бить меня не обязательно, — загнусила я.

— Эй, — влезла Сонька, — ее бить и вправду нельзя, она припадочная.

Витька глянул не по-доброму на бывшую одноклассницу, а Сонька схватила чайник.

До настоящей драки так и не дошло, в сенях что-то грохнуло, вроде бы ведро упало, и на веранде появился Глеб.

— А ты откуда взялся? — вытаращила глаза Сонька.

— Вообще-то я беспокоился. Конечно, это мало кого волнует…

Я что-то пискнула, пытаясь вернуть себе облик романтической героини, было это непросто, потому что Витька все еще держал меня за шиворот.

— А вот и наш ковбой, — усмехнулся он.

— Тебе ее лучше отпустить, — ласково предложил Глеб. — Мне не нравится, когда к моей женщине пристают придурки вроде тебя.

— Грубишь, — усмехнулся Витька.

— Ты в окно посмотри.

Витька посмотрел, и мы любопытство проявили. Зрелище того заслуживало. Двое Витькиных молодцов стояли возле машины по разные стороны распахнутой дверцы.

Рука одного была скована с рукой другого наручниками, просунутыми сквозь приоткрытое окно. Парни выглядели несколько смущенными.