— Все чисто.
Чего там у них чисто, я не знала. Джип держался на расстоянии, а я обратила внимание, что номера у него не местные.
— Куда мы едем? — подала я голос.
— Есть неподалеку славное местечко, — ответил Мелех, — там вы некоторое время отдохнете.
— Пока вы попытаетесь смыться с бабками? — усмехнулась я.
— Можно сказать и так. Главное, что вы будете в безопасности.
— Я так рада, что ты нас нашел, — мурлыкнула Светка, устраивая голову на его плече.
— Рано радуешься. Подожди, когда он бабки получит, — съязвила я. — Или не получит.
— А мне все равно, — отмахнулась она.
— А мне нет. Этому гаду человека подставить — раз плюнуть.
— Кого это я подставлял? — удивился Мелех.
— Меня. Ты втравил меня в такое дерьмо. Меня запугивали, мучили да мне голову пробили…
— За дело, между прочим.
— За дело? — ахнула я.
— Ты сознательно заманивала меня в ловушку. Да тебе по фигу, пристрелят меня или нет. А я после этого должен был беспокоиться о твоем душевном здоровье?
— Телесном. Все это ты начал, а не я.
— Конечно… Да, мне нужен был свидетель, но я не думал использовать тебя. Однако появился Феликс. Ясно было, что в покое он тебя не оставит, следовательно, лучше было иметь тебя под рукой. Но ты ведь не согласилась переехать ко мне. Куда там, для тебя Феликс предпочтительнее.
— У меня не было выбора, — обиделась я.
— Был. Все рассказать мне.
— А как же Витька? Я же не знала…
— Ну, конечно, тебе плевать, что я сдохну, ты хотела спасти своего Витю. А до меня тебе нет никакого дела. А теперь ты сидишь и строишь из себя леди с гражданской совестью. По-моему, страшная гадость.
— Гражданская совесть?
— Лицемерие. Я, по крайней мере, называю вещи своими именами.
— Это да, — нервно хохотнула я, — чего стоит, к примеру, твоя помощь…
— Вот-вот. Тебя всегда бесило, если я искренне хотел помочь. С твоим характером согласиться на такое… ты ж у нас все должна сделать сама…
— О господи, — разозлилась я, — кто это здесь говорил о лицемерии? Да ты мне до сих пор простить не можешь, что я тебе когда-то жизнь спасла. Еще бы, ты у нас крутой…
— Я не мог простить? Что ты лепишь? Да я как последний дурак ждал, когда ты соизволишь обратить на меня внимание. Сидел вечерами на твоей кухне, чтоб только тебя увидеть, и что? Ты презрительно фыркала и уходила в свою комнату. Доброго слова мне ни разу не сказала. Да ты меня по имени н то не назвала…
— Николай Петрович — это что, не имя?
— Заткнись. Ты терпеть меня не могла, за что? Что я тебе сделал?
— У тебя еще совести хватает спрашивать? Ты сам знаешь…
— Знаю. Ты умудрилась довести меня до бешенства. Конечно, я тебе не пара. Кто я такой, черт возьми? Ты меня ненавидела только за то, что у меня были деньги, а у тебя нет, а ты не в состоянии выносить человека, который превосходит тебя хоть в чем-то, даже в такой ерунде.
— Деньги не ерунда, — заметила Светка. Голову с плеча Мелеха она убрала и с интересом следила за нашим разговором.
— Это ты так решил? — задыхаясь от возмущения, спросила я.
— Конечно. А ты решила по-другому?
— Да, я решила… Я решила, что ты сволочь. Ты кому вкручиваешь, гад? Ты забыл… ненавижу…
— Вот-вот, у тебя по-другому не бывает. Ты упрямая дура, и тебя не свернешь. Ты никогда не уступишь, ты будешь стоять насмерть, черт тебя побери.
— А ты что хотел? Чтоб я у тебя в ногах валялась? Не дождешься. Отчего бы тебе не оставить меня в покое?
— Я оставил тебя в покое на целых пять лет. Я даже женился. Дважды. Тебе этого мало?
— Чего? — обалдела я.
— Почему бы тебе не зависнуть там, где ты была все эти пять лет? Нет, ты являешься сюда, и все опять летит в тартарары.
— Ты имеешь в виду свой гениальный план?
— Я имею в виду… — Он внезапно замолчал, а через двадцать секунд изрек:
— Лучше б меня пристрелили в тот день. По крайней мере, мы бы не встретились и все эти семь лет… Черт бы тебя побрал с твоим паскудным характером.
— Оставь в покое мой характер.
— По-моему, Николай Петрович только что признался тебе в любви, — вдруг изрекла Ольга, хотя ее никто и не спрашивал.
— Николай Петрович в любви? — захихикала я. — Да он слова-то такого не слышал. Хочешь знать, почему я тебя послала? — полезла я к Мелеху. — Потому что для таких, как ты, существуют только собственные желания. Их капризы и их деньги. И больше ничего. Конечно, все, что мы хотим, мы купим. Пачками. Баб-то уж точно. У меня паршивый характер, а у тебя чистое золото. И если я не захотела быть сто восемнадцатой в твоем списке, мне следовало переломать все кости.
Читать дальше