Татьяна Полякова - Овечка в волчьей шкуре

— Тогда пошли, — пожала я плечами, но хозяин идти не мог, дружок, которого звали Димой, запихнул его назад в «Жигули», и отправились мы вдвоем.

— Квартира, конечно, так себе, — начал зудеть он. — У Генки здесь раньше мать жила, год назад померла. А Генка, пока хозяйничал, малость покуролесил, продал кое-что, один раз чуть не сгорел… зато просит за жилье сущие копейки. И за свет платить не надо, здесь счетчик в обратную сторону крутится, у Генки, когда он трезвый, башка хорошо варит…

Мы вошли в обшарпанный подъезд и направились к одной из четырех квартир, выходивших на лестничную площадку, дверь носила следы пожара, Димка сказал:

— Вот видишь, — с таким видом, будто в пожаре была повинна я, долго вставлял ключ в английский замок и наконец первым вошел в квартиру, потом, точно одумавшись. отскочил в сторону и пропустил меня вперед. Дверь успела произвести на меня впечатление, и я ожидала оказаться в выгоревшей дочерна берлоге, но квартира была вполне сносной, после пожара потолки побелили, стены оклеили, дверь в комнату отсутствовала, а на застланном линолеумом полу кухни строго посередине темнела дыра внушительных размеров (должно быть, здесь раскладывали костер).

— Ну, как? — вздыхая, поинтересовался Дима, вышагивая за мной по пятам.

— Отлично, — кивнула я, а он насторожился, подумав, наверное, что я издеваюсь. Мебели в квартире было немного, осталось только то, что Генка не смог сбыть: железная кровать, диван, стол со следами огня, шифоньер без одной дверцы и два венских стула без спинок. Окна были плотно зашторены темно-зеленым бархатом, это вызвало некоторое удивление, но, приблизившись, я поняла, что ткань побита молью. Из трех рожков люстры уцелел лишь один, и тот был без лампочки.

— Все услуги, — опомнился Димка и распахнул двери в ванную и туалет, чтобы я смогла убедиться в правоте его слов. — Подходит? — не выдержал он.

— Подходит, — кивнула я, заметила в кухне на столе листы бумаги и авторучку и прихватила их.

— Студенты жили, — пояснил Димка. — А тебе-то жилье надолго?

— На полгода. Плачу за три месяца вперед, пусть дружок расписку напишет, гони ключи, и чтоб три месяца я вас здесь не видела. Ясно?

— Само собой. Чего нам здесь делать?

Генка, увидев в моих руках деньги, пришел в сознание и мигом написал расписку, икнул и вздохнул со слезой:

— А телефон? За телефон добавить бы…

Я добавила, и мы расстались. Посетив ближайший магазин и купив кое-что из продуктов, я вернулась в квартиру, проверила телефон, он работал, а я покачала головой, заметив вслух:

— Людям надо верить. — Затем легла на кровать и уставилась в потолок. Не могу сказать, что он чем-то особенно привлекал меня, просто хотелось немного расслабиться и подумать. Первое, что надлежало сделать: спрятать деньги. Два веселых приятеля могли здесь появиться, несмотря на свое обещание, и свистнуть деньги, второе — следовало позвонить в поликлинику и узнать, когда прием у Евгения Сергеевича, он хотел поговорить со мной о черепно-мозговой травме, которая его чем-то заинтересовала. Сейчас самое время: с чего-то я должна начать свои поиски, почему бы не с беседы с лечащим врачом?

Я придвинула к себе телефон и, не вставая с постели, позвонила — Евгений Сергеевич будет с двух часов. Отлично. Теперь деньги. С кровати все-таки пришлось подняться, я ещё раз прогулялась по квартире и убедилась, что устроить надежный тайник здесь невозможно, вышла на лестничную площадку, прикидывая, не подняться ли на чердак, но тут приметила дверь в подвал. Подвал для таких целей ничуть не хуже чердака, к тому же подвалы для меня привычнее.

Подвал был огромным, гулким и почти пустым. Я нащупала выключатель у входа, вспыхнул свет, но и без того в подвале было довольно светло, по фасаду располагались несколько маленьких окошек, два из них были заткнуты какой-то ветошью, зато через остальные пробивались солнечные лучи. Жильцы подвалом не пользовались, во дворе стояли шаткие сараюшки, наверное, для хозяйственных нужд. Очень скоро я обнаружила идеальное место для тайника, в стене за трубой была ниша, в настоящее время заваленная всяким мусором. Сморщив нос, я отодвинула его в сторону, сунула пакет с долларами в самый низ и вернула мусор на его законное место, после чего покинула подвал. Теперь следовало решить, что делать с кассетой. Я не отдала её Рябову по одной причине: боялась. Не за себя, конечно, а за Андрея. Кто он, мне неизвестно, но, если человек живет под чужим именем, интерес милиции ему без надобности. Я повертела кассету в руках, подумала и сунула за батарею. Кассета вряд ли привлечет внимание хозяина квартиры.