Татьяна Полякова - Овечка в волчьей шкуре

Я прошла длинным коридором до решетки, отделяющей его от соседнего помещения. Обычно решетка была закрыта, открывается она автоматически с другой стороны, там слева стол, за которым дежурит санитар, у него под рукой пульт. Сейчас решетка была открыта, в глаза это не бросалось, но и сомнений у меня не вызывало.

Я приоткрыла её и осторожно выглянула: второй коридор был пуст. Это показалось странным. Ступая на носках, я обогнула стол и увидела санитара. Кто-то, не очень церемонясь, запихнул его под стол, торчала нога в наполовину слетевшей замшевой туфле. Я быстро наклонилась, пощупала пульс. Человек был мертв, те, кто пришли за мной, явно не шутили. Пора им было объявиться. Маловероятно, что парень, «отдыхающий» сейчас в моей палате, здесь один. Я продвинулась ещё на несколько метров и вдруг услышала странный звук… Впрочем, в гнетущей тишине, что стояла в коридоре, любой звук показался бы странным.

Звук повторился, и теперь стало ясно: кто-то всхлипнул за соседней дверью, приглушенно и жалко, а я сообразила, что стою перед комнатой отдыха санитаров. Проверив оружие, я ногой распахнула дверь и вошла. Трое мужчин и две женщины в белых халатах сидели на полу, у одной из женщин (кажется, это был дежурный врач) по лицу текла кровь, она неловко пыталась вытереть её локтем, но сделать это было не так просто, руки её были сцеплены на затылке. Перед ними стоял парень с автоматом в руках и хмуро разглядывал персонал больницы. Меня он заметил не сразу, а когда заметил, буквально позеленел, так его проняло.

— Автомат положи, — тихо попросила я, — и отойди к стене.

Он хотел что-то сказать, но тут взгляд его метнулся за мою спину, а я наугад ударила ногой, не особенно надеясь достать человека за своей спиной, но достала, угодив ему в колено. Парень вскинул автомат, а я выстрелила, целясь в правое плечо, его отшвырнуло к стене, он закричал, совершенно не заботясь о конспирации, и выронил оружие. За несколько мгновений до этого я, развернувшись на пятках, нанесла второй удар парню за спиной, который не совсем ещё оправился от первого тычка. Он зло матюгнулся и стал заваливаться вправо, но победу я праздновала рано, что-то со страшной силой обрушилось на мой затылок, и я рухнула на колени, успев подумать: «Не такие уж они растяпы».

Очнулась я уже в машине, микроавтобус, кажется, «уазик», трясся по скверной дороге. За окном было темно, я лежала между сидений, руки за спиной у меня были скованы наручниками, ноги связаны, рот залеплен какой-то дрянью. По соседству со мной дремал парень, как раз тот, что вошел в мою палату, лоб у него разбит, должно быть, здорово тюкнулся, когда падал. Впереди кто-то тоненько поскуливал.

— Заткнись, — где-то минут через пять потребовал мужской голос.

— Не могу, — ответили ему, — я истекаю кровью.

— Кончай фигню пороть, тебя перевязали и рана пустяковая.

— Я эту суку пристрелю, — пробормотал раненый, наверное, тот, что был с автоматом.

— Да заткнись ты, — не выдержал первый. Парень рядом со мной разлепил глаза, зевнул и сказал лениво:

— Кончайте орать.

— Ноет, точно баба, — словно оправдываясь, заявил первый, а я сообразила, что парней трое; выходит, по голове меня огрел тот, что заглядывал в мою палату, жаль, что он так быстро очнулся. Выходит, мы с ним квиты и зла держать на меня он никак не должен.

Я понаблюдала из-под полуопущенных век за пейзажем, но в темноте так и не смогла ничего разглядеть. Автобус тряхнуло ещё пару раз, водитель сбавил скорость, свернул вправо и вскоре затормозил. Не говоря ни слова, он вышел из кабины, хлопнул дверью, прошел пару метров вперед, раздался характерный звук, точно открывали железные ворота. Парень вернулся, и мы продвинулись ещё метров на тридцать, теперь вышли все трое, ворота со скрипом закрылись, а тот, что огрел меня по затылку, заглянул в автобус и уставился мне в лицо — признаков жизни я не подавала. Должно быть, зрелище показалось парню увлекательным, с места он так и не сдвинулся. Тут к нему присоединился водитель и тоже уставился на меня.

— А ты её не того? — спросил он с некоторым беспокойством.

— Вроде дышит. — Он протянул руку, пощупал пульс и остался им доволен, потому что гораздо бодрее заявил:

— Очухается. — После чего они вдвоем выволокли меня из автобуса, особо не церемонясь. Открывать глаза и вообще торопиться приходить в себя я самой себе отсоветовала и намекала на то, что жива, легким постаныванием, мы как раз достигли ступенек, и я надеялась, что меня не шарахнут головой об одну из них, а понесут осторожнее. К счастью, ступеней было всего четыре. Кто-то возился с ключом (один из парней держал меня под мышки, а мои ноги покоились на дощатом полу), открылась дверь, и меня волоком втащили в небольшое помещение. Вспыхнул фонарь, я оказалась то ли на нарах, то ли на деревянной скамейке, а хныкающий голос сообщил: