Татьяна Полякова - Строптивая мишень

— На чем ты постоишь? — изумился Алексей.

— Может, это по-другому называется, но я пойду с тобой… А если вредничать не будешь, то согласишься, что кое-какая польза от меня есть.

Он присвистнул, потом подумал и сказал:

— Ладно, пошли.

Мы отправились чужим двором, похожим на поле боя из — за обилия траншей и металлоконструкций, предназначения которых я так и не уловила, и вышли через арку в соседний, почти такой же захламленный двор. Дома здесь были бесконечно длинными, в форме подковы, и отличались архитектурным изыском, продиктованным холмистой местностью: если в начале дом был девятиэтажным, то далее количество этажей уменьшалось, и в последнем подъезде, в который мы вошли, их насчитывалось всего пять.

Мы поднялись на третий. Двери на площадке выглядели как сейфы в банке. Алексей позвонил в ту, что была слева. Звонить пришлось трижды, потом что-то с грохо том упало, и женский голос зло спросил:

— Кто?

— Тамар, Колька дома?

— Время-то знаешь сколько, — ворчливо поинтересовалась женщина в халатике, отпирая дверь. — Ни днем ни ночью покоя нет, чтоб вам пропасть. ей — Богу… Колька телек смотрит, проходи…

Предлагать последнее было излишне:

Алексей уже вломился в квартиру, двигаясь чрезвычайно стремительно. Как видно, расположение комнат было ему хорошо известно. Когда я, изрядно поотстав, вслед за Тамарой вошла в хозяйскую спальню, Алексей сидел на кровати, сжимая одной рукой горло хозяина, а второй тыча пистолетом ему в ребра. Хозяин, мужчина лет тридцати в махровом халате, не выглядел особенно удивленным, чего не скажешь о его жене. В себя она пришла быстро и спросила:

— Очумел, что ли? — Вопрос адресовался Лешке.

— А это мы сейчас узнаем, — пообещал он. — Наташка, запри ее в ванной! А ты орать не вздумай. Решишь удрать — считай, уже вдова. — Тамара, растерянно посмотрев на всех по очереди, пошла в ванную. Я ее заперла, как было велено, и вернулась в спальню.

В мое отсутствие Колька переместился в кресло, где сидел, ссутулившись, стиснув руки, а Алексей устроился на кровати с пистолетом в руке и на Кольку поглядывал, как смотрят на дохлую крысу или раздавленного жука. Я услышала конец его фразы:

— Ты еще вспомни, как твоя мать меня пирогами кормила.

— Так ведь кормила, — вскинулся Колька.

— Точно. А еще я за тебя, суку, дважды подставлялся. И от тюряги тебя отмазывал. А ты меня в расход, значит. Дружок… твою мать…

Колька нахмурился, повздыхал, поскреб грудь и сказал:

— Я, Леха, человек маленький. Мое дело какое? Мне приказали, я приказ передал. Все.

— Кто приказал? — ласково улыбаясь, спросил Алексей. Его дружок вздохнул совсем уж тяжко, внимательно разглядывая пол, потряс лохматой головой и опять вздохнул.

— Ведь знал, что так и будет. Чуяло мое сердце… — пожаловался он. Лешка выбросил вперед кулак и заехал дружку в ухо. Голова у того дернулась, он поморщился и даже как будто застонал.

— Ты ж меня знаешь, Ступа, — прямо-таки сахарным голосом сказал Алексей.

— Да знаю я тебя, знаю… Эх, Леха, Леха, как жизнь — то кинула…

— Я сейчас заплачу, — кивнул Лешка. — Не зли меня лучше. Ежели я кулаками молотить начну, остановить меня трудно.

Это я помню, — невесело усмехнулся Колька, потосковал еще маленько и неохотно сообщил:

— Эдичка велел.

Лешка присвистнул.

— А ты каким боком…

— Вот таким… За два года много чего случилось.

— Ясно. И чем же я Эдичке не угодил?

— Не ты, девка твоя… Зачем влез? Вот уж характер, прости Господи…

— О моем характере потом. Расскажи-ка мне лучше, что у вас тут за дела творятся. Непростые, видно, если Эдичка рискнул ко мне шестерок слать.

— Не больно и рисковал, — пробормотал Колька. — Цирк сегодня в ресторане кто устроил? Серого при всем народе с дерьмом смешал… Нашли б тебя на стоянке, и кто бы твою смерть с Эдичкой связал? То-то… Эдичка не дурак…

— Да уж, — покивал Алексей. — Умненький мальчик. Как бы ему с умной-то головой не перемудрить… Что у него за дела с ними были? — резко сменил он тему, кивнув в мою сторону.

Колька всхлипнул по-бабьи, посмотрел на Лешку, словно всерьез надеясь, что тот передумает и вопросы задавать перестанет, потом сказал грустно:

— Какие дела могут быть у Эдички? Сам небось знаешь, баба рассказала.

— Что баба рассказала, не важно. Мне важно, что ты расскажешь.

— Я, Леша, знаю мало. Не тот я человек. Это я в родном дворе человеком был, а тут… Знаю, месяц назад пришел товар, а Студент исчез.