Анатолий Ромов - Бешеный куш

Последний из отобранных Пеговым и проинструктированных Чернецовым милиционеров прибыл в Шереметьево вместе с самим Чернецовым вчера в пять часов вечера.

Вариантов, что Петраков каким-то образом проскользнет незамеченным в зал ожидания, а потом — к выходу на самолет, практически не было. У всех участников группы задержания было несколько фотографий Петракова, кроме того, Чернецов подробно описал каждому манеру ходить и характерные жесты вице-премьера. Кто-то из трехсот человек, рассредоточенных по всему аэропорту, обязательно должен был опознать Петракова, даже если он загримируется и смешается с остальными пассажирами. Так что о появлении в Шереметьеве бывшего вице-премьера они должны будут узнать в любом случае.

Вместе с Чернецовым Седов смог проинструктировать вчера только несколько десятков участников группы задержания. После этого по обоюдному согласию было решено, что он, чтобы не упустить Петракова, займет место в Шереметьеве, поставив свой «Москвич» недалеко от входа в аэровокзал. Остальных будет инструктировать уже один Чернецов, который затем присоединится к Седову.

Москвичей в группе задержания было чуть больше пятидесяти человек, основной ее контингент составляли милиционеры и курсанты милицейских училищ из Калуги, Тулы, Рязани, Владимира, Твери и Смоленска. Большинство были работниками угрозыска. В состав группы задержания входило около сорока женщин, в основном офицеров милиции.

После инструктажа, который все понимали с полуслова, им выдавали пуленепробиваемые жилеты и компактные автоматы Калашникова — и они тут же уезжали в Шереметьево.

Полковник Чернецов Седову понравился. Это был типичный розыскник, спокойный, немногословный, точно знающий, кого куда поставить и кому что поручить. Немаловажно было, что Чернецов понимал шутку. Чувство юмора сильно облегчило им обоим показавшиеся бесконечными часы, которые они провели здесь, в «Москвиче», безуспешно ожидая появления Петракова.

Спать они договорились поочередно, и сейчас была очередь Чернецова. Но поскольку приближалась регистрация пассажиров рейса компании «Суиссэйр» Москва — Женева, начинавшаяся в шесть, Чернецова надо было будить.

Кашлянув, Седов сказал:

— Олег Сергеевич… Пора…

Чернецов не двигался. Наконец открыл глаза:

— Что?

— Олег Сергеевич, полшестого.

— А… — Чернецов встряхнул головой. — Какой рейс ждем? Москва — Париж?

— Москва — Женева.

— Жалко. А то бы я отобрал у него билет и улетел в Париж.

— Вы хотите в Париж?

— Представьте, Алексей, хочу.

— Так летите в Женеву, какая вам разница?

— Ну ее… В Женеве ничего нет, одно Женевское озеро.

— А в Париже что? Эйфелева башня?

— Обижаете… На фиг мне сдалась их Эйфелева башня. В Париже женщины. Женщины, понимаете?

— Понимаю, Олег Сергеевич. Значит, вы холостяк?

— Эх, Леша, Леша… Холостяк, но липовый.

— Это как понимать?

— Так понимать, что я второй год как в разводе.

— А-а…

— Вот вам и «а-а». Ладно, Алексей. Петраковым, как я понял, даже не пахнет?

— Пока нет.

— И Тофика Бакинца тоже нет?

— Тоже.

— Черт… Может, они в самом деле решили вывозить его из Внукова?

— Вряд ли, Олег Сергеевич. Давайте потерпим.

— Давайте. Куда мы денемся.

Приемник щелкнул, голос постового сказал:

— Внимание, «база»… Внимание, «база»… Все, я ухожу… Все, я ухожу… Связь закончил…

Это была условная фраза, означавшая, что к Шереметьеву приближается одна из машин, на которых обычно ездит Тофик Бакинец. Посмотрев в зеркало заднего обзора, Чернецов сказал:

— Хоть что-то проклюнулось. Алексей, вы смотрите в свое зеркало, а я буду смотреть в свое.

— Договорились.

Около пяти минут они сидели, напряженно вглядываясь каждый в свое зеркало, пытаясь выделить в темноте из потока подъезжающих к аэровокзалу частных автомобилей и такси одну из трех машин, наиболее часто используемых в поездках Тофиком Бакинцем. Это были красный «СААБ», черная «Акура» и серебристый «Мерседес».

Наконец Чернецов сказал:

— Появился серебристый «Мерседес». Видите?

— Вижу, — подтвердил Седов, разглядевший с некоторым опозданием в череде машин быстро приближающееся светлое пятно.

— Что бы там ни было, даю сигнал.

— Давайте.

Чернецов нажал кнопку радиодатчика, тут же пославшего в эфир короткую россыпь точек, что означало: «Всем быть наготове!» Затем водрузил на нос старомодные очки и нахлобучил велюровую шляпу. Седов, в дубленке и джинсах, надел черные очки и натянул на голову лыжную вязаную шапочку.