Баян Ширянов - Дуэль Пономаря

Самого Рыбака в камере не было. Заглянув внутрь, Кикоз увидел полный разгром. Везде валялись какие-то обломки, окно было разбито, и в него залетал холодный ноябрьский ветер. Не пострадали лишь холодильник, устроенный в нише, да обои на стенах. Всё прочее превратилось в мусор.

Вскоре появился и сам Рыбак. Он пришёл в сопровождении какого-то майора-краснопогонника и от наркодельца явственно разило коньяком.

Визит Дарофеева в качестве бушующего призрака выбил старика из колеи. Никогда раньше мафиози не испытывал такого страха. Даже в те времена, когда общался с Гнусом. Явившийся в камеру Пономарь был ужасающ. Несмотря на пол литра армянского пятизвёздочного, в памяти Рыбака всё ещё стояли последние минуты визита Дарофеева. Его полупрозрачная рука, тянущаяся к груди наркобарона. В тот момент старик подумал, что сейчас эти, похожие на сардельки тумана, пальцы проникнут в грудную клетку и вырвут из неё сердце. Но внимание Пономаря-призрака привлёк ноутбук, который он, с озверелым выражением, лица яростно растоптал в пыль. Невосполнимой информации в его памяти не было, но для того, чтобы вновь загрузить новую машинку нужными сведениями потребуется несколько дней.

Увидев Кикоза, наркоделец что-то шепнул майору, тот кивнул и спокойно, не обращая внимания на снующих с мусором зеков, удалился. Рыбак взмахом руки подозвал своего эмиссара. Они подошли к высокому зарешёченному окну, выходящему на хоздвор тюрьмы.

– Пономаря замочили? – Было первым, что спросил Рыбак.

– Насколько мне известно – нет. – Ответил Кикоз.

Его босс ненадолго задумался. Если Дарофеев убит, то та тварь, что наделала здесь столько шума, может являться духом покойного, который пришёл отомстить за свою смерть. Раньше Рыбак весьма недоверчиво относился к возможным проявлениям потусторонних сил, но работа с Гнусом сильно поколебала уверенность наркобарона в том, что всё происходящее можно объяснить сугубо материальными причинами.

С другой стороны, если Дарофеев жив, то этот визит может означать то же самое – месть. Но уже со стороны живого. Но старик никогда раньше не слышал, чтобы живые могли так запросто куролесить, показывая чудеса силы, в виде призрака. Существовала ещё одна возможность. Пономарь находится в состоянии клинической смерти и его дух блуждает по миру.

Ни один из этих вариантов не устраивал мафиози. Если Дарофеев, в любом состоянии, за него принялся, то разрушение меблировки камеры лишь его первый шаг. Увы, но первый шаг оказался за Пономарём и поэтому Рыбак досадовал, что не принялся за экстрасенса гораздо раньше. Но запугать старика было не так-то просто, и наркобарон твёрдо решил отвечать ударом на удар.

– Видишь, что творится? – Рыбак пристально посмотрел на лицо своего первого помощника. На губах того была лишь лёгкая ухмылка, казавшаяся приклеенной, глаза же не выражали ничего. Кикоз знал, что в присутствии шефа лучше сохранять бесстрастность.

– Вижу. – Кикоз не стал задавать никаких вопросов, зная, что старик сам скажет ровно столько, сколько сочтёт нужным.

– Угадай, чья работа? – В обычном состоянии Рыбак никогда бы не стал играть в такие загадки с подчинённым, но коньяк и пережитый испуг несколько растормозили наркодельца, и Кикоз решил, что должен подыгрывать.

– Конкуренты? – Предположил эмиссар.

– Нет.

– Менты?

Старику надоела тупость помощника, и он открыл тайну, проговорив вполголоса:

– Пономарь!..

Это известие застало Кикоза врасплох:

– Как же он сюда прорвался?

– Это было его привидение.

Если бы помощник старика не знал своего босса, он бы подумал, что Рыбак немного съехал. Но, до сих пор, наркобарон не позволял себе мистифицировать своих приближённых и Кикоз принял эту информацию без излишней критики. Привидение, так привидение.

– Поэтому так… – Наркоделец стал говорить ещё тише, чем раньше. – Сначала займись обстановкой. Не хочу даже одну ночь валяться на нарах. И второе: достань мне Пономаря живым или мёртвым. Мёртвым – лучше.

– Можно использовать «старую гвардию»?

Под этим словосочетанием подразумевалась группа особо подготовленных зомби-наркоманов, которых муштровал и кодировал лично Гнус. Эти люди не чувствовали боли, инстинкт самосохранения у них напрочь отсутствовал, они были умны и осторожны, мастерски владели любыми типами оружия и, при этом, не раздумывали над полученными приказами. Несколько таких «гвардейцев» содержалось под стражей в той же Бутырке. Все остальные находились за границей с разного рода миссиями.