Ирина Арбенина: Эликсир вечной молодости

Ринпоче, или Ринпотше, как еще иногда говорят, это значит Драгоценный.

Потом были другие видения. Сильная, мучительная головная боль…

Все это прошло, когда я дал согласие.

Мне объяснили, что, если бы я отказался, я мог бы поплатиться за отказ жизнью. Не своей, а кого-нибудь из близких. Отказываться нельзя. Выбора, в общем, нет.

А самый близкий человек для меня — Леночка.

— А потом?

— А потом…

Туровский замолчал, словно собираясь с силами.

— Мой наставник был единственным шаманом в округе, кто осмеливался надевать эту маску. Когда я впервые уговорил его показать мне маску, надеть ее на себя, он сказал: “Надо стать перед ней на колени, прежде чем посмеешь надеть, и попросить: “Хранитель мира, я собираюсь надеть твое лицо без всякой причины. Прости мне это”…

Так полагается.

Я запомнил его слова.

Потом я впервые увидел, как он совершает обряд с маской.

Шаманов, осмеливающихся надеть маску божества Махакала, очень немного. В тех местах, где я путешествовал, были сотни шаманов, а осмелился ее надеть только один.

И еще я. Я тоже осмелился это сделать! И еще большее безумие — я осмелился ее похитить, увезти с собой.

Видите ли.., я очень хотел вернуть Леночку. И надеялся, что маска, ее сила мне помогут… Ведь ради любви можно сделать все? Правда?

— Я не знаю, — просто ответила Аня.

— А я знаю!

— Но жена ведь вернулась к вам, Леонид Алексеевич, почему же тогда… Почему вы не успокоились? Зачем было все, что вы делали потом?

— Видите ли, когда человек остается наедине со своим страхом, его ментальность мало отличается от ментальное™ его предков, такими, какими они были тысячу или двести лет назад…

— Разве?

— И тогда современный человек мало чем отличается от жреца майя, требующего заколоть невольников, чтобы пошел дождь.

— Это вы про страх перед засухой?

— И совсем этот современный человек не отличается от герцогини Монтеспан, верящей, что принесенный в жертву младенец вернет ей любовь и расположение короля…

— Вы говорите — страх?

— Ну, я имею в виду самые разные его обличья… Например, страх потерять любимого человека… Или страх перед старостью…

— Страх перед старостью?

— Леночка начала стареть. Разумеется, это естественно. Нет ничего обычнее, зауряднее этого процесса. Всем положено — рано или поздно. Но для меня это стало отчего-то громом среди ясного неба. Я был стерт в порошок, уничтожен… Я похитил маску! Я хотел вернуть Леночку, понимаете?

Но в тот миг, когда я был убежден, что достиг того, чего хотел — Леночка снова со мной и теперь навсегда, до конца жизни! — я должен был испытывать ликование победы.., ведь я вернул ее! Оказалось, что демон маски, вернувший мне ее, зло посмеялся надо мной! Вместо желанной красавицы я получил старуху. Он словно издевался надо мной! “Ты думал, что будешь теперь счастливо коротать свои дни у домашнего камелька, любуясь ее прекрасным лицом? Изволь! Получай! Только теперь изо дня в день ты будешь смотреть на ее морщины и немощь!” И вот… Я стал приносить маске жертвы… Но она требовала больше и больше! Я старался… Приносил ей жертвы, а она…

Светлова не смогла удержаться от глубокого вздоха, слушая этого монолог.

Как же бедная Амалия ошибалась! Она-то подозревала, что Елена “с цепи сорвалась”.

Как подруга Елены и косметолог, Кудинова считала, что за теми неприятными метаморфозами, которые происходят с внешностью прекрасной Елены, безусловно скрываются психологические трагедии.

Амалия только не догадывалась, чьи!

Неприятные для многих женщин изменения внешности для Елены, как считала Амалия — а вслед за ней, и под ее влиянием, так же стала думать и Светлова, — стали катастрофическими.

И тут им надо было бы сказать себе: стоп!

Ведь Кудинова поначалу сама удивлялась такому повороту в жизни своей подруги. Сама же Амалия признавалась, что ожидала другого — предполагая, что Елена примет старость спокойно. Предполагала, что Елена Прекрасная не слишком будет брать это в голову. Что ей, в общем, все должно быть по фигу… “Собрала столько вздохов восхищения за свою жизнь, что уже хватит! Ну, стареет — с кем не бывает… Неприятно.., но не более того!"

И именно это предположение и было правильным!

И она же, Амалия, ясно сформулировала, для кого эта метаморфоза с внешностью Елены могла стать катастрофической…

"Ах ты! — Если бы Светлова могла хлопнуть себя по лбу, ну точно хлопнула бы. — Ведь Амалия не раз произносила эти слова: “главный жизненный приз”, “свет в окошке”…