Леонид Влодавец - Против лома нет приема

Он просунул ладони под Фроськину кофту, выпростал из лифчика здоровенные «арбузики» и, ухватившись за них покрепче, навалился партнерше на спину. А потом погнал во весь дух, звонко шлепая животом по половинкам Фроськиной необъятной задницы. Во, клево!

— Во черт дикий! — восторженно пыхтела баба. — А ну еще парку поддай! А ну, крепче!

И, ухватившись за внешний край подоконника, сама стала энергично толкаться навстречу Тарану. Зло, азартно, с придыхами, похожими на мясницкое «хэканье».

— И-ех! И-ех! И-ех!

Внизу, под окном, должно быть, насторожившись от непонятных звуков, появился один из охранников, задрал голову, поглядел, все мгновенно понял и, пробормотав: «Психи!» — пошел куда-то по делам. Таких закидонов от хозяйки он еще не видел, но других, в этом же духе, насмотрелся немало и даже принимал в них участие.

Юрка этого даже не заметил. Ему пофигу все было, он от своего личного свинства удовольствие получал. Наверно, где-то в душе совесть уже подшивала новые листьев дело о моральной неустойчивости гр. Тарана. И готовилась предъявить ему обвинение по всей форме на следующее утро. Примерно так, как после ночного грехопадения с Аней. Однако, как говорится, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. В том смысле что если вчерашний Таран был относительно чистой речкой, то сегодня — уже здорово взбаламученной, в которой лишняя грязь уже не очень замечается. С Аней все было красиво и нежно, с этой — грубо и грязно, но суть одна — измена. Впрочем, Таран в данный момент это просто констатировал и от этого отнюдь не порывался прекратить мероприятие. Вместо этого он только злее дрючил Фроську, а ей это нравилось.

— Ух! Ух! Ух! — пыхтела она. — Жми! Еще крепче! Таран разогнался на всю катушку и заставил свою взмокшую партнершу взвыть всей утробой.

— Ой, мама-а! Молодец! Ка-айф! — услышал Юрка и еще больше взвинтил темп…

— На! На! На-а! — выдохнул он, выплескиваясь, и прилип к этим потным половинкам, словно бы расплющить их хотел.

— Хорош, — прохрипела Фроська, отпихнула пошатнувшегося Тарана, наскоро подтянула трусы и торопливо выбежала из комнаты. А Юрка, испытывая заметную усталость, застегнул штаны, дошел до кровати и завалился поверх покрывал, скинув только обувку. Хмель забродил, захотелось отдохнуть. А там и сон подкатил.

Поспать Тарану удалось не так уж много — часов до восьми вечера. Он бы, возможно, и до утра проспать сумел бы, но в этот раз была не судьба.

Разбудил его Коля, выглядевший, как пишут в школьных сочинениях, «усталым, но довольным». Стало быть, он уже вернулся. .

— Подъем! — сказал он. — Дела ждут.

Башка у Тарана была тяжеленькая, глаза припухли, но мозги в общем и целом соображали.

— Какие дела? — произнес Юрка недовольным тоном. — Чего еще надо?

— Не бурчи. Кстати, с твоим шефом уже окончательно договорено, что эта работа будет завершающей. После этого поедешь домой как штык.

— Ты обещал, что он мне напрямую это скажет, — проворчал Таран. — Мало ли чего вы мне тут наговорите!

— Напрямую не получится, — досадливо произнес Коля. — Генрих по телефону лишний раз не треплется. Но вот пленочка, послушай. Голос его помнишь?

Коля вытащил диктофон, похожий на тот плейер, с помощью которого Юрку и Птицына минувшей зимой пытались взорвать.

— Как-нибудь не спутаю…— сказал Таран. — Крути!

Диктофон зашуршал, и Юрка услышал басовитый, далекий — как видно, с телефона записывали, — но вполне узнаваемый голос Генриха Птицелова:

— Юрик, необходимо, чтоб ты задержался. Ненадолго. После этого командировка заканчивается однозначно. Мне клятвенно обещали на этот раз никаких вводных для тебя не придумывать. А я привык, что эти люди за слова отвечают. Привет тебе от Надюшки и Алешки. Будь молодцом! Коля щелкнул кнопкой, останавливая кассету.

— Ну что, довольна твоя душенька? Капризничать не будешь?

— Мое дело солдатское, — буркнул Таран. — Во, это по-нашему! Приказ начальника — закон для Подчиненного. Тем более что работенка на этот раз вовсе не пыльная. И даже приятная, можно сказать, для такого донжуана, как ты…

— Не понял… — пробормотал Юрка, который отнюдь не считал себя донжуаном.

— Сейчас объясню. Ты нам сегодня привез еще одну свою знакомую, верно? Я имею в виду Полину.

— Ну, допустим, что она знакомая, — насупился Таран. — А при чем тут донжуан?

— Ладно, будем считать, что поиметь за два дня двух баб — это для тебя чистой воды монашество, — хмыкнул Коля. — И что с Полиной у тебя никогда и ничего не было. Сейчас это не суть важно. Важно то, что она тебя весьма и весьма уважает.