Леонид Влодавец - Ломовой кайф

«Тандем» сел благополучно. Капитан отстегнул своего подопечного и скомандовал:

— Парашюты собрать, запихать в сумки — и в речку! «Запихать», само собой, не означало укладывать по всем правилам. Поэтому уже через десяток секунд парашютные сумки с мятыми куполами одна за другой полетели в шумную горную речку.

— Дожди прошли, — шепотом заметил Топорик. — Далеко унесет!

— Как раз то, что надо, — кивнул Ляпунов, — через день их из Терека выловят, а то уже и из Каспия. Так… Теперь настала ваша очередь, гражданин Ольгерд. Командуйте!

Ольгердом звали того самого мужика, которого Ляпунов привез на «тандеме». Фамилия это была, имя или кличка, Таран не знал и старался особо не вникать, однако внутренне приходил к выводу, что товарищу такую погонялу выписали ввиду его внешнего сходства с одним из героев старинного польского сериала «Четыре танкиста и собака». Был там такой сибирский поляк, которого прислали на усиление Войска польского из Красной армии. Невысокий, кряжистый, круглолицый.

— Командовать-то я не умею, — пробормотал Ольгерд скромненько. — Могу только рассказать, где и что делать.

— Вот это и называется «командовать», между прочим, — хмыкнул капитан. Ольгерд прошел немного вдоль обрыва и остановился у небольшого кустика.

После этого он снял с себя большую бухту альпинистской веревки, очень быстро и профессионально обвязался ею и сказал, указав пальцем вниз:

— Здесь под нами — отрицательный угол. Тут у меня была прежде пара крючьев вбита, но могли испортиться, так что в случае чего придется новые забивать. В двадцати метрах ниже — небольшой уступчик и вход в пещеру. Я иду первым, вы меня страхуете всем колхозом. Потом с раскачки захожу в пещеру, делаю на крюк петельку и иду обратно. Получается двойная веревка. На одну цепляем карабины, за другую держимся и плавно спускаемся один за одним. Если что непонятно — связь по рации.

Тарана поставили на стрем глядеть по сторонам и вовремя засечь появление вероятного противника, а Милка и Топорик, как более увесистые, крепко взялись за Ляпунова, чтобы Ольгерд невзначай не утянул его в пропасть. Сам капитан начал помаленьку травить веревку, а альпинист-спелеолог (именно так представили Ольгерда «мамонтам») стал неторопливо слезать с обрыва.

Противника Юрка даже через инфракрасные очки не высмотрел. Не потому, что плохо глядел, а потому, что противника тут не было. Это, однако, вовсе не означало, что он тут не появится в ближайшие часы. Хоть «Ан-2» и прошел по ущельям, едва не касаясь крыльями скал, все же какой-нибудь радар мог засечь его появление в воздушном пространстве Российской Федерации и даже обратить внимание на то, что до этого он маячил над территорией по-прежнему солнечной, но уже не совсем братской Грузии, а взлетел вообще с территории Азербайджана.

Из всего вышеизложенного какой-нибудь гражданин, привыкший мыслить в черно-белых тонах, может сделать поспешный вывод о том, что Таран неожиданно воспылал большой любовью к исламу, продал православную веру за энную сумму в долларах и собрался воевать в рядах ваххабитов. Не будет прав и какой-нибудь более дотошный гражданин, который подумает, будто продался не сам Таран, а командир МАМОНТа — Мобильного антимафиозного отряда нелегального террора Генрих Птицын, который ввиду сложного финансового положения своего полулегального вооруженного формирования решил повернуть стволы против федерального правительства.

На самом деле никто православную веру не продавал и в магометанство не записывался. Вообще-то, по правде сказать, ни Генрих Птицелов, оставшийся на своей базе, ни все четверо «мамонтов» не принадлежали к особо истовым христианам. Да и Ольгерд, хотя о его религиозных убеждениях мало кто знал что-либо конкретное, похоже, был самым нормальным атеистом. Никто из участников операции не проникался идеей независимости Ичкерии и даже не получал никаких премиальных за то, чтобы подставлять головы под пули ради этой идеи.

Просто-напросто задача, которую поставил перед группой Птицын, требовала, чтобы Ляпунов и его команда выступили как бы на «третьей стороне». То есть не попадались ни федералам, ни чечикам. Вместе с тем не следовало без особой необходимости вступать в бой ни с теми, ни с другими.

В чем именно состояла задача, целиком и полностью знал только Генрих Птицелов. То есть он общался с представителем .человека, который, как говорится, заказывал музыку, но никто из пяти парашютистов, оказавшихся, так сказать, «на местности», о всей задаче не был осведомлен. Таран конкретно знал только то, что положено знать рядовому. То есть то, что Ляпунов, как командир группы, довел до сведения непосредственных участников операции.