Леонид Влодавец - Без шума и пыли

— Все это очень печально, но при чем здесь я? — пожал плечами Вредлинский.

— Я абсолютно не в курсе твоих коммерческих дел, даже в благотворительном фонде, где ты пристроил меня президентом, а точнее, зиц-председателем, грубо выражаясь, ни хрена не смыслю. Откуда мне знать, какие у тебя были программы в «губернском городе N.»? Я даже не знаю, какой город ты под этим «N.» подразумеваешь!

— Я давал тебе свою визитную карточку? — перебив тираду Вредлинского, резко спросил Манулов. — Я говорил тебе, что ее надо беречь пуще ока?

— Да, конечно, — удивленно ответил Эмиль Владиславович. — При чем здесь это?

— При том, что именно твоя визитка каким-то образом попала к Василисе.

«Вот оно что!» Вредлинский вспомнил разговор, состоявшийся ровно год назад, и предупреждение Манулова: «Береги как зеницу ока. Посеешь где-нибудь второй не получишь».

— Неужели это так серьезно? — пролепетал он упавшим голосом.

— Это очень серьезно! Почти как утрата партбилета! — саркастически оскалился Манулов. — Где она у тебя лежала?!

— В столе… Послушай, а ты уверен, что это именно моя карточка? Ты ведь, наверно, не один десяток таких раздал?

— Емеля, — произнес Пашка тоном умудренного опытом старца, наставляющего молодого тупицу, — если говорю, что она твоя, значит, она твоя, и ничья больше. Все эти карточки имеют номера, которые при обычном свете не видны, но высвечиваются на инфракрасном детекторе. И у меня в компьютере есть полный список всех, кто имеет эти карточки. Значит, ты держал ее в письменном столе и даже не запирал на ключ?!

— Я не предполагал, что кто-нибудь может ее стащить…— расстроенно пробормотал Вредлинский. — У меня в том же ящике стола еще штук тридцать визиток лежит. В резной коробочке, я их на ребра поставил, как в картотеке, по алфавиту. Эта на вид ничем не выделяется…

— Вот это-то меня и смущает, дорогой мой! — прорычал Манулов. — Очень выгодно изобразить из себя лоха: дескать, положил в стол, решил, что и так сойдет, а стерва-горничная, подосланная врагами народа, стырила! Милая версия, очень удачная! Но только одно плохо сходится. Я лично не говорил Василисе, что эта карточка может, условно говоря, «двери открывать». Она вообще об этой карточке ничего не знала и не должна была знать. А вот ты, сукин сын, знал! На кого я еще могу подумать, кроме тебя?

— Не знаю! — простонал Вредлинский голосом умирающего Пьеро. — Ты сам рекомендовал мне принять эту девку, я у тебя ее не просил! Значит, ты сам плохо работаешь со своими кадрами, и нечего удивляться, что их перевербовывают.

— Опять хорошо придумано! — явно сдерживая себя, чтоб не врезать Вредлинскому по морде, заметил Манулов. — Но позволь мне и свое мнение изложить! А оно такое, что ты эту дуру послал в «город N.» специально, чтоб нас всех подставить! Не знаю, кто тебе это заказал, но только у меня есть чем это доказать.

Пашка выдернул из-под пиджака маленький диктофончик, положил на стол и включил воспроизведение. Должно быть, запись была запущена не с самого начала, потому что сперва прозвучал малопонятный обрывок фразы, произнесенной Василисой, при ответе на предыдущий вопрос, а дальше зазвучали слова, самым непосредственным образом касавшиеся Вредлинского:

»— Так, хорошо, — произнес незнакомый голос. — Значит, хозяин, у которого вы трудились служанкой, предложил вам немного подработать?

— Да, — отозвалась Василиса, и ее голос Вредлинский узнал тут же, — Эмиль Владиславович сказал, что я могу сверх зарплаты получить пятьсот баксов. Ну, я, конечно, подумала сначала, что он на это самое намекает… В смысле, чтоб я его ублажила как-то. А он говорит: «Ты не беспокойся, ничего похабного делать не придется. Просто надо съездить в один город, позвонить по телефону, который я тебе дам, попросить Евсеева Бориса Витальевича и сказать, что, мол, я из Москвы, от Павла Николаевича. После этого он назначит тебе встречу. Ты пойдешь туда и покажешь ему эту визитную карточку. Тогда он тебе передаст для меня маленькую посылочку с лекарством. Положишь ее в сумочку, привезешь мне и получишь пятьсот баксов…»

Манулов выключил запись, а Вредлинский возмущенно заорал:

— Это оговор! Никуда я ее не посылал! Эта шлюха врет самым наглым образом! Никаких лекарств я не заказывал и, кто такой Евсеев, знать не знаю!

— Молчать! — рявкнул Манулов. — Не визжи, как свинья! Говоришь, что ты Евсеева не знал? Смотри сюда!

И Пашка выложил на стол немного помятую цветную фотографию, на которой Вредлинский с ужасом увидел самого себя в обществе двух представительных господ, поднимавших бокалы на каком-то фуршете. Более того, Эмиль Владиславович почти тут же понял, что это не монтаж, а фотография с натуры, и даже припомнил, где она сделана, по некоторым деталям интерьера.