Леонид Влодавец - Без шума и пыли

Именно поэтому Таран решил, что не фига мозги ломать, надо побыстрее выбираться на трассу. Но он не проехал и двухсот метров, когда в отсветах фар, на обочине, мелькнули два силуэта…

Это были те двое, с «Форда». Юрку насторожило, что они никуда не бегут и даже не пытаются спрятаться в кустах, хотя не могли не заметить, что к ним приближается «Мерседес», который гнался за ними от самого поселка. Ясно ведь, что не для угощения конфетами, тем более что стрельбу на насыпи они не могли не слышать. Или, может быть, думали, что «мере» за ними басистый босс прислал?

Но чуть позже Таран догадался, что ребята эти давно бы убежали и спрятались в лесу, если б могли. Точнее, один из них, в принципе, мог бы убежать, но не хотел бросать раненого приятеля. Сидел рядом и пытался забинтовать ему простреленную ногу.

Юрку это здорово удивило. Он ведь не стрелял по этим очкастым. Неужели один-единственный выстрел, который успели произвести бойцы из джипа, сумел достать этих бегунов, проскочивших к этому моменту уже полета метров?!

Таран остановил машину метрах в двадцати от сидевших на обочине, наскоро проверил трофейный автомат и, взяв его за пистолетную рукоять, направился к освещенным фарами очкарикам.

— Не стреляйте! — воскликнул тот, что не был ранен, и без приглашения поднял руки вверх. — У нас нет оружия!

— Поднимай своего друга, — сказал Таран, поверив на слово. — И неси в машину.

Отдав это распоряжение, Юрка как-то не сообразил, что данный «мере» всего-навсего пятиместный. Но очкарик уже взвалил на спину своего спутника и кряхтя поволок к «Мерседесу». Таран последовал за ними.

Очкарики уже находились в двух шагах от машины, когда задняя дверца распахнулась, и оттуда показалась Милка, которая выволакивала из салона безжизненное тело басовитого детины.

— В чем дело? — спросил Таран.

— Копыта отбросил, — пыхтя, ответила она. — Правда, кое-что сказал напоследок. На его лопатник, может, сгодится.

Прозвучало это так, что ежели б Юрка не ехал с ней в одной машине, то запросто подумал бы, что гражданин отдал богу душу после серии зверских, прямо-таки садистских пыток. Должно быть, все-таки на Милкиной внешности все еще сказывалось ее давнее амплуа садистки из порнотеатра Дяди Вовы.

Таран-то знал, что Милка ничего ужасного не делала, а, наоборот, пыталась оказать раненому первую помощь. Однако этого не знали очкарики. Юрка с автоматом на изготовку на них, конечно, производил впечатление, но баба, без каких-либо моральных проблем управляющаяся с тяжелым трупом, — это что-то! К тому же, несмотря на недостаток освещения, мертвеца они узнали сразу.

Милка, постаравшись не сходить с асфальта на мягкую почву, чтоб не оставлять лишних следов от своей обуви, спихнула труп в кювет. Очкарик, сгибаясь под тяжестью раненого, стоял у задней дверцы в легком оцепенении.

— Что встал-то? Заноси! — отдуваясь, пробасила Милка.

— Давай, давай! — подбодрил Таран. — Времени не вагон…

—Милка помогла очкастому загрузить раненого, сама села последней — Юрка уже успел вернуться за баранку — и приказала голосом грозной Салтычихи:

— Трогай!

Покатили дальше. Таран, конечно, очень многое хотел бы спросить у очкариков, но сомневался, стоит ли задавать вопросы в присутствии Василисы. Насчет того, что сказал перед смертью бугай, сброшенный Милкой в кювет, он тоже с удовольствием поинтересовался бы, но опять же сомневался, нужно ли, чтоб об этом узнали очкарики.

Тем временем Милка на заднем сиденье занималась раненым, заставив второго очкастого держать фонарик. Тот беспрекословно повиновался, хотя, как чуялось даже Тарану, почти не смотревшему назад, явно нервничал от вида кровоточащей раны.

Между тем «мерс» оказался у выезда на шоссе. К этому моменту Юрка окончательно решил ехать на Фроськину дачу и повернул направо.

Василиса, все это время помалкивавшая и лишь изредка с любопытством поглядывавшая назад, бросила на Тарана вопросительный взгляд, но вслух ничего не сказала. Вообще-то, поскольку именно она предложила ехать этой дорогой, Юркин выбор ей явно понравился. Во-первых, потому что он сделал его вопреки предложению Милки, а во-вторых, потому что возвращаться в область, где с ней так круто обходились, ей не очень хотелось. Одна прогулка на карьер с Тимуром и его командой чего стоила!

Милка, возившаяся с раненым, на поворот никак не отреагировала, возможно, даже не заметила, что Юрка свернул в сторону Москвы. Лишь после того, как перевязка была закончена, она позволила себе сделать заявление: