Брайан Гарфилд - Кто следующий?

— Я полагаю, для меня настал подходящий момент произнести небольшой экспромт на тему «И ты, Брут». Это были вы, не так ли? Или мои источники ошибаются?

— Это был я.

Брюстер кивнул. Его крупная голова слегка качнулась, глаза по очереди перебегали с Лайма на Саттертвайта. Лайм ощущал исходящую от него силу и с трудом выдержал его пристальный взгляд.

Брюстер сказал:

— Ну а теперь, я думаю, вы готовы объяснить мне все причины, по которым я должен отойти в сторону и уступить Энди Би.

Ход их диалога мало интересовал Лайма. Он устал и к тому же никогда не был политиком, оставаясь вне поля игры. Он только наблюдал и ждал своей очереди.

Президент произнес:

— Я догадываюсь, что вы позволили Фицу Гранту перетянуть вас на его сторону.

— Фиц считает, что вы собираетесь расправиться с тысячами радикалов.

— Возможно, мне приходила в голову эта мысль. Это вполне человеческая реакция, Билл.

— А сейчас?

— Я по-прежнему думаю об этом.

— Это может стать ошибкой, от которой страна никогда не оправится.

— Вполне вероятно, — ответил президент, — но не по той причине, о которой ты думаешь.

— Не по той?

— С ними надо расправиться, Билл. Видит Бог, это необходимо. Если мы не можем отстоять свой авторитет и подавить негодяев, которые хотят уничтожить нас… Господи, если вы не хотите бороться, вы обречены на поражение. Но я попал в ловушку, и мне следовало это предвидеть. Я выступал против Уэнди Холландера, отстаивая умеренность и терпимость. Если я развернусь на 180. градусов и расправлюсь с радикалами так, как они того заслуживают, с меня спустят шкуру. — Кривая улыбка и быстрый взмах руки. — Я загнан в угол, не так ли?

— Фиц Грант действительно говорил нечто подобное. Ваше положение напоминает Джонсона, если сравнить Холландера с Голдуотером.

— Прекрасно. Но это не то, о чем вы хотели поговорить. Не так ли?

— Существуют причины, — ответил Саттертвайт, и Лайм почувствовал мучительную горечь в его голосе, — по которым вы должны отойти в сторону и поддержать выдвижение Би.

— Каковы же они?

— Их несколько. С одной стороны, юридическая обоснованность. Я не буду вдаваться в детали, но мы абсолютно убеждены, что у Уэнди Холландера есть повод оспорить правильность ваших действий, если оставить все как есть. Он может заявить, что по закону он стал новоизбранным президентом с момента смерти Милтона Люка, и поправка, которую вы протащили через конгресс, пустой звук, поскольку закон не имеет обратной силы.

— Ему потребуется чертовски много времени, чтобы сообразить это.

— Господин президент, эта тяжба с ним разорвет страну.

— Он может попытаться, но я готов поспорить относительно результата.

— Прекрасно. А теперь представьте, насколько шатким окажется ваше положение перед публикой. Они будут называть вас деспотом, диктатором и еще дюжиной имен. Они заявят, что вы попрали Конституцию и волю избирателей. Они будут требовать вашей отставки — фактически, и я не стал бы закрывать на это глаза, не только ультра-левые, но и лагерь Холландера уже начали подготовку к требованию импичмента.

— Они далеко не продвинутся.

— Они могут зайти достаточно далеко, чтобы вызвать массовое помешательство. Вы что, хотите, чтобы на улицах выросли баррикады?

— Вы предсказываете гражданскую войну. Это фантастика.

— Нет. Господин президент, я так не думаю. Поскольку ваша оппозиция будет иметь на вооружении факт, против которого вы бессильны. — Саттертвайт повернулся к Лайму. — Дэвид, я хочу, чтобы вы рассказали президенту, что именно произошло с Клиффордом Фэрли.

Президент впервые был захвачен врасплох. Лайм видел это: он пристально наблюдал за Брюстером.

Лайм рассказал все по порядку.

— Вы можете назвать это несчастным случаем, — подвел он итог, — но как бы вы ни объяснили это, он был убит агентами американского правительства, а не похитителями.

— Да, но…

— В комнате находилось полдюжины снайперов, когда была выпущена эта пуля, господин президент. Около двадцати человек стояло рядом, когда врач объявил о своем заключении. Мы изолировали их от внешнего мира, но так не может продолжаться вечно. При таком количестве людей, посвященных в тайну, правда выплывет наружу.

Саттертвайт поднял руку ладонью вниз. Функция Лайма была выполнена, и он передал ход Саттертвайту.

— Они заявят, что мы сделали это намеренно. Они будут вопить, что Фэрли был вам нужен мертвым, чтобы сохранить за собой должность.