Владимир Колычев - Ледяная месть

Котлеты и вермишель к этому времени успели остыть, зато за стол я садился после душа и в чистом после ремонта доме. Чувство исполненного долга прямо-таки окрыляло меня.

— А сто грамм и огурчик? — спросил я.

— Что, есть повод? — изобразила возмущение Анжела.

— Так ремонт закончили. Или это не повод?

— Убедил.

Она открыла холодильник, достала оттуда бутылку водки, банку маринованных огурчиков.

— Своих бы огурчиков накатать, — заметил я.

— Так в чем же дело?

Огород за домом немаленький, соток семь-восемь, есть где развернуться, только заниматься им некогда. Поздно уже что-то сажать, но землю вскопать не помешало бы. А по весне неплохо бы огурчиков под засолку насажать.

— Ну, завтра копать начну… Или послезавтра.

— Лучше через неделю. Через неделю снег как раз пойдет, — иронично улыбнулась Анжела.

— А что, у тебя прогноз погоды есть?

— Предчувствие у меня.

— Ух ты! И что тебе говорит предчувствие?

Анжела закрыла глаза, прислушиваясь к себе:

— Ищут нас. Но никогда не найдут.

— Значит, будем жить. Долго и счастливо. За это грех не выпить!

Я поднял рюмку, мы чокнулись, выпили. Резковатая водка, но под ядреный огурчик пошла хорошо. Устал я от ремонта, и душа требовала веселого отдыха. Сейчас мы разгорячимся с Анжелой, а потом в постель. Она, когда «под мухой», такая шаловливая, а я этим пользуюсь…

— А кровать мы заменим, — сказал я, наполняя опустевшие стопки.

— При чем здесь кровать? — удивленно спросила она.

— Ты правильно все поняла…

— Кто о чем, а вшивый о бане! — игриво улыбнулась Анжела.

— Хотел бы я до самой старости в этой бане париться.

— А в другую баньку не потянет?

— Не тянет.

— Это сейчас. А потом?

— Не потянет.

— Не зарекайся.

— Это до тебя я бабником был. И это был не я. Настоящий я — это тот, который с тобой.

— И я раньше не жила. До тебя не жизнь была, а… Что-то было, но я уже не помню…

— Ну, давай, за наше счастье!

Мы пили за счастье, за любовь, за преданность — за все, что связывало нас друг с другом. Пили, закусывая поцелуями, поэтому пьянели нежно, возвышенно. Мы чувствовали себя семьей, это был наш дом, и нам не хотелось курить на кухне, покурить мы выходили во двор.

На улице было холодно, мороз уже близко-близко, чувствовалось его колючее дыхание. И все равно приятно стоять на крыльце с сигаретой в руке и в обнимку с Анжелой…

— Эй, а это что такое?

К калитке подошел какой-то человек в шапке-ушанке. Судя по габаритам, это был тот самый дегенерат, который увязался сегодня за Анжелой. Может, влюбился в нее парень. Если так, то я его понимаю. В Анжелу невозможно не влюбиться.

Я нежно провел рукой по ее спине — дескать, подожди немного. Надо было подойти к этому несчастному, поговорить с ним.

— Только не бей, — услышал я вслед.

Нет, бить я его не буду. Слишком уж хорошее настроение у меня для этого.

— Тебе чего, старик? — спросил я.

— Гы! — Парень вытянул руку в мою сторону и резко ударил ладонью по локтевому сгибу.

Точно, дегенерат. Понятно дело, что нормального разговора не получится.

— Вали отсюда, урод!

— Сам урод! — гортанным голосом, нечленораздельно выдал ущербный.

— А ну пошел!

Я открыл калитку, рывком вынес тело за ограду. Дегенерат понял, что сейчас его будут бить, и прыжками стал удаляться от меня. Не человек, а обезьяна какая-то.

— Еще раз увижу здесь, башку оторву! — пригрозил я.

— Гы-гы!

Я повернулся к нему спиной и вдруг заметил, что ко мне вдоль ограды подкрадываются еще двое. Оказывается, этот недоумок был не один.

— Эй, а ну пошли! — на всякий случай крикнул я.

Вряд ли это поможет. Надо идти домой, закрываться на замок, чтобы выиграть время. Оружие у нас далеко спрятано, так сразу его не достанешь. Но ничего, я доберусь до пистолета… А можно и топор взять…

Но дружки дегенерата подались назад. Испугались, видимо, меня. Может, и не придется ствол доставать. И за топор не надо будет браться. А завтра пойду на рынок и куплю собаку, посажу ее на цепь. Давно уже пора это сделать…

Я открывал калитку, когда что-то тяжелое вдруг врезалось мне в затылок. От разрывающей боли помутилось сознание, ноги отказались держать мое тело. Падая, сквозь звон в ушах я услышал, как шлепнулся на землю камень. Булыжником в меня обезьянообразный человек зарядил.

И если бы на этом все закончилось, но нет, он еще напрыгнул на меня и ударил сомкнутыми в замок руками по лицу. И его дружки принялись бить меня ногами. Одного я схватил за ногу, опрокинул на землю, но кто-то поднял с земли камень и снова ударил меня по голове…