Владимир Колычев - Ледяная месть

— В чем проблемы, капитан?

Работа моя связана не только с риском для жизни. Вламываясь в чужие квартиры, чтобы установить там аппаратуру, я нарушал закон, а потому запросто мог угодить за решетку. Я своей свободой рисковал. Неужели все-таки на чем-то погорел?..

— А ты не знаешь, Старостин? — пристально посмотрел на меня Девяткин. Взгляд у него едкий, цепкий, ну чисто ментовской.

— Без понятия.

А может, это Воротников капнул на меня? Я ведь без перчаток уже был, когда снимал его грехопадение на телефон, мог и наследить. А «пальчики» мои у ментов в картотеке… Но тогда Воротникову пришлось бы объяснять, чем он занимался в квартире на Комсомольском проспекте.

— А мне кажется, что ты в курсе…

Девяткин не только сверлил меня взглядом, он еще и наблюдал за моими руками-ногами, похоже, опасался, что я окажу сопротивление, или даже надеялся на это. Когда у ментов не хватает доказательств, они начинают провоцировать подозреваемого на побег. Ага, побежал, значит, виновен!..

— Кажется? Извините, но икон у меня нет, — с наигранным сочувствием развел я руками. — Но в кухне окно на церковь выходит, можете там перекреститься.

— Паясничаешь, Старостин? Ну-ну!

— Да нет, просто на кухню приглашаю. Пивко там у меня, дешевое и невкусное, как раз для незваных гостей.

— Да? — недобро усмехнулся Девяткин. — Ну, посмотрим!

Он подтолкнул меня к кухне, сам прошел вслед за мной. За ним направился его помощник, молодой остроносый и большеглазый парень, но в комнату заходить не стал, закрыв собой проход между кухней и коридором, остался следить за Кешей.

Капитан обозрел кухню, глянул на вскрытую мною банку с пивом, но брать ее не стал. Тогда я открыл холодильник и достал новую банку; он взял ее, вскрыл, сделал глоток и поставил на стол.

— Ну, почему же, нормальное пиво. Уж куда вкуснее баланды.

— Это намек?

— Это обстоятельства, Старостин. Нехорошие для тебя обстоятельства… Ну, чего стоишь, садись! — показал он взглядом на свободный табурет.

— Только после вас!

— Присаживайся, говорю…

Сначала за стол сел я, и только после этого Девяткин опустился на стул. Его помощник продолжал маячить в проходе, внимательно наблюдая за мной. Руку он держал под полой джинсовой куртки. Уж не за ствол ли держится? Если так, то дела мои действительно не фонтан.

— Ну так что, догадываешься, Старостин, зачем мы к тебе пришли? — Девяткин тоже не сводил с меня глаз.

— Может, мне лучше адвокату позвонить? Он подогадливее будет.

— Адвокат — удовольствие дорогое. Но есть и бесплатный вариант. Не знаю, какой тебя больше устроит.

— А короче можно?

— Где ты, Старостин, был вчера в районе шестнадцати часов?

— Домой ехал.

Не догнал меня вчера телохранитель Воротникова. Я беспрепятственно сел в свою машину и отправился домой, но застрял в пробке, поэтому путь мой растянулся на три часа — с четырнадцати до семнадцати.

— На чем ехал?

— На своей машине.

— На личном автотранспорте? — на своем квадратно-протокольном языке уточнил Девяткин.

Я согласно кивнул.

— С кем ехал?

— Один.

— Кто может подтвердить, что в это время ты находился в своей машине?

— Ведущий «Европы плюс».

— Ты ему звонил?

— Нет, я его внимательно слушал.

— Это не алиби.

— Сейчас яйца оторвете!

— Не понял?

— Хватит, говорю, кота за яйца тянуть. Что там в районе шестнадцати часов случилось?

— А ты не знаешь? — продолжал донимать меня Девяткин.

— Вам дверь открыть или сами уйдете?

— А ты дверь сам открывал или тебе помогли? — И капитан назвал точный адрес квартиры, в которой я побывал. При этом так пристально смотрел на меня, что не мог не уловить легкого смятения в моих мыслях.

— Все-таки Воротников накапал, — вздохнул я.

— Кому накапал? Что накапал? Когда накапал? — обстрелял меня вопросами Девяткин.

— Вам на меня накапал.

— А что ты такого сделал?

— Ударил его.

— Чем?

— Ногой.

— Когда ударил?

— У него спросите, протокол допроса составьте, я подпишу… Возможно.

— А с ним, думаешь, можно поговорить?

— А что с ним такое случилось? — похолодел я. Уж очень нехорошо смотрел на меня Девяткин, недоброе предчувствие во мне вытянулось в полный рост и орало благим матом.

— Убили его.

— Где? Когда?

— Где и когда? А кто убил, почему не спрашиваешь?

— По-вашему, это я его убил?

— Ты сам это сказал…

— Я могу сказать только то, что было. А убивать я никого не убивал…

Я рассказал, как получил заказ на Воротникова, как исполнил его, и что из этого потом вышло. Девяткин слушал внимательно, не перебивал, и все это время выматывал мне душу своим ментовским взглядом.