Михаил Серегин - Ловушка для вора

Вероника еще раз окинула взглядом костюм Щукина и заговорила уже на другую тему, но Щукин еще с полчаса нет-нет да и поглаживал машинально ласковую ткань пиджачного рукава. Вероника знала об одежде все, и ее суждениям можно было доверять. Она работала в лучшем в городе ателье модельером. Это, конечно, в свободное от основной работы время, потому что мода — для души, а клиенты, посещавшие «Золотой гребешок», за одну ночь платили Веронике столько, сколько она в своем ателье не зарабатывала за месяц.

Блюда сменяли блюда. Бутылки приносились на подносе с гордо поднятыми горлышками, а уносились поникшими и опустошенными. Иван Степанович, последние два часа получавший от Щукина сторублевую бумажку за каждую смену блюд, решил проверить в подсобке, сколько он уже насобирал за вечер, но с удивлением обнаружил, что его благосостояние увеличилось едва ли на двести рублей — по всей видимости, Николай вспомнил молодость.

— Скоро полночь, — таинственно щуря глаза, проговорила Вероника, — может быть, пойдем?

— Д-да? — с сомнением произнес Щукин, выпивший за этот вечер более чем изрядное количество спиртного. — Так рано?

— Совсем не рано, — профессионально оценив состояние Николая, молвила Вероника. — Наоборот, у меня такое ощущение, что скоро будет поздно…

Щукин подумал немного и, подняв руку, щелкнул в воздухе пальцами. Подлетел Иван Степанович со счетом и с готовностью немедленно вызвать такси — и через несколько минут Щукин, с одной стороны поддерживаемый красавицей Вероникой, а с другой швейцаром Митричем, который по особому распоряжению Ивана Степановича тщательно вычистил зубы только что купленной впервые за десять лет зубной щеткой, спускался вниз по лестнице ресторана «Золотой гребешок», а еще через полчаса был уже в уютной однокомнатной квартирке Вероники.

— Н-наше знакомство, леди… — с трудом проговорил Николай, сдирая с себя пиджак, — должно чем-то завершиться. Позвольте рюмочку водки… для красноречия…

— Перестань дурачиться, Арнольд… Костюмчик не помни! — Вероника быстро и умело раздела Николая, аккуратно повесила костюм на спинку стула. — Вот теперь…

— Теперь… — выговорил Щукин, глядя на медленно разоблачающуюся перед зеркалом Веронику, — я передумал насчет водки.

— Почему? — очень натурально удивилась Вероника и, грациозно изогнувшись, сняла с себя последнюю и самую интимную деталь туалета.

— Потому, — коротко ответил Николай и, дотянувшись до выключателя, потушил свет.

Колонна из трех машин направлялась с юга России на северо-запад. Все три машины были иностранного производства и все имели одну и ту же конфигурацию — джип; на всех машинах стояли номера, завидев которые и промышляющие на областных трассах «братки», и сотрудники областного отделения Государственной инспекции безопасности дорожного движения должны были взять под козырек и пропустить колонну, ни в коем случае не препятствуя ее движению.

Колонна двигалась на северо-запад, а точнее, в город Санкт-Петербург — в Северной столице у Седого были кое-какие старые связи. В первом автомобиле за рулем сидел Филин, на заднем сиденье — Петя Злой, а на переднем, рядом с водителем, — Семен, всю дорогу задумчиво теребящий пистолет Макарова, который он не выпускал почему-то из рук.

Как и следовало ожидать, через территорию области колонна прошла быстро и беспрепятственно, неприятности начались только на второй день пути.

Конечно, Седой вполне мог бы оповестить своих коллег по воровскому миру, и тогда колонна прошла бы через страну, как раскаленная иголка через кусок сливочного масла. Но Седой не стал афишировать отъезд своих ребят, а уж тем более — цель путешествия. Ему хватило и того, что кое-кто из его окружения вслух выразил удивление — почему такая шумиха поднялась из-за какой-то похищенной бабы? Разве вору в законе прилично ставить на уши весь город, чтобы найти того, кто хотя бы немного знает о похищении? Женщины ни в коем случае не должны стоять во главе угла — так гласит свод воровских понятий…

Тут говоривший заткнулся, потому что схлопотал по морде лично от самого Седого, который, кстати говоря, из-за своей мягкой и неслышной походки получил когда-то второе прозвище Кот.

Итак, шел второй день пути.

По приказанию Седого из оружия «братки» взяли с собой только пистолеты да несколько гранат — словом, то, что можно спрятать на себе, ведь на дорогах машину досматривают прежде, чем ее пассажиров и водителя.