Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

Их тут было человек сорок, если не больше: разновозрастные мужчины и женщины толпились перед входом, бестолково бродили туда-сюда, кто опустив голову, кто — наоборот, гордо задрав ее и выкрикивая что-то бессвязное. Одеты кто во что горазд, все в халатах в основном, в серых, полосатых и в клетку, мало кто накинул куртку или пуховик. Стоят, ну точно как бараны, топчутся на одном месте и орут, орут на все лады: кто плачет, кто смеется, кто песни поет, двое попытались подраться, но их растащили здоровенные тетки из персонала, растащили и бросили, побежали в корпус, откуда им навстречу торопились подзадержавшиеся внутри пациенты.

Толпа росла на глазах, кое-кто уже оказался возле машины, Егор видел их бледные лица, безумные, без тени мысли, глаза, приоткрытые или перекошенные рты, трясущиеся губы, дрожащие руки и странные движения. Кто идет, подпрыгивая, кто ноги волочит, кто перекошен на один бок, кто бежит приставным шагом и весело гогочет при этом, кто просто стоит, согнувшись, но смотрит так, что делается не по себе. Чувство такое, точно сбылись разом все предсказания фантастов и пророков, зомби-апокалипсис случился, и вот они, хозяева нового мира, подбираются потихоньку к последним выжившим, дабы обратить их в свою веру.

— Выходим, — Роман выпрыгнул из машины, кое-как справился с кривой дверью, выпустил Вику. Поворотом отвертки Егор заглушил двигатель и оказался на снегу, закрыл дверцу, подошел в Вике. Та потерянно осматривалась, причем на толпу, что волновалась уже совсем близко, старалась не смотреть, да Егор и сам без особой охоты поглядывал в ту сторону: мало радости, знаете ли, рассматривать искаженные болезнью и безумием лица. А больные, наоборот, проявляли к «гостям» повышенный интерес, подходили все ближе, пялились и даже тянули руки.

— Ну, — просил подошедший Роман, — ты его видишь? Внимательно смотри…

И осекся, повернул голову в сторону ворот: с той стороны, еще пока далекий и едва различимый, уже доносился вой и кряканье спецсигнала: к психушке во весь опор летела кавалерия.

— Понеслось, — пробормотал Роман, взял Вику под руку и повел через толпу, бесцеремонно отпихивая самых настырных. Егор шел следом, поглядывал по сторонам, прикидывал ситуацию на себя. Вот окажись он на месте Вики, смог бы узнать близкого человека в этой толпе потерявших разум существ? К тому же все они на одно лицо: кожа сероватого оттенка, под глазами синие круги такого насыщенного цвета, словно у каждого «постояльца» по «фонарю» под глазом, а то и под обоими сразу, рты кривятся, слюна течет… Нет, не узнал бы. «Не дай мне бог сойти с ума, уж лучше посох и сума» — Егор шел следом за Викой, та медленно поворачивала голову, смотрела по сторонам и все приглаживала на макушке непослушные вихры. Оглянулась на Егора, посмотрела так, словно вот-вот расплачется, но это только издалека показалось. Улыбнулась, правда, кривовато, и пошла дальше под руку с Романом.

Вой сирен ненадолго стих, чтобы грянуть с новой силой, Егор обернулся, заметил сквозь толпу красно-синюю вспышку, за ней еще одну. Все, прискакали, сейчас начнется: эвакуация, осмотр помещений, собаку запустят, может, и не одну, надо поторапливаться. Он нагнал Вику, спросил негромко:

— Что скажешь?

— Его тут нет, — ответила та, не оборачиваясь. На больных, что суетились вокруг, она смотрела уже без страха, оглядывалась спокойно, но все же вцепилась Егору в рукав свободной рукой и не отпускала, сжала пальцы так, что они побелели.

От ворот к корпусам торопились полицейские, с правого края цепочки бежал веселый лабрадор, тащил за собой коротконогую тетеньку в сине-серой форме. Тетенька за питомцем не успевала, побагровела от быстрого бега и тянула поводок на себя, но лабрадор на это внимания не обращал. Несся, вскидывая лапы, резко затормозил, принюхиваясь к оказавшемуся поблизости «психическому», тот залопотал что-то, потянулся к собаке, но его дернула за руку здоровенная бабища, охранница или санитар — Егор не разобрал. Дернула и поволокла за собой к автобусу, что с минуту назад подъехал к зданию, и внутри уже кучковался с десяток пациентов в полосатых халатах. В толпе появились люди в черной форме, Роман резко сменил курс и повел Вику прочь мимо глухой торцевой стены по дорожке дальше, к следующему зданию.

Там и толпа была побольше, и ее уже накрывала паника. Персонала на всех не хватало, здесь психи бродили, предоставленные сами себе, но далеко не разбредались, послушные стадному инстинкту. Двери в такое же старое, тоже желтое с белым здание, были нараспашку, Егор заглянул внутрь, вошел в фойе с высоким потолком и огромной лестницей в центре, осмотрелся. Тихо и пусто, пахнет кашей и, как обычно, хлоркой, этот запах вечен и неистребим, его можно уничтожить только вместе с этим зданием, заложив, как сообщил «куда следует» Роман, те самые пять килограммов взрывчатого вещества в тротиловом эквиваленте. Если рванет, от корпуса только обломки останутся, очень мелкие обломки, в большом количестве. Постоял еще, вышел, направился к Вике. Та стояла у старой липы, прятала руки в рукава и смотрела на гудящую толпу. Хаос и панику первых минут пресекли бравые полицейские, организовали эвакуацию — брали под руки двух-трех сразу и вели к битком забитым автобусам, запихивали внутрь. Один остался у дверей на стреме, следя, чтобы «пассажиры» не вырвались, трое его коллег подводили все новых и новых пациентов. На странную троицу никто не обращал внимания, от ворот подъезжали машины, как простые легковушки выдернутого из домов по тревоге персонала, так и спецмашины. Подкатил микроавтобус с надписью «ФСБ» во весь бок, Роман поглядел на выскочивших из машины спортивного вида ребят в гражданском и спросил: