Татьяна Полякова - Ночь последнего дня

Я уже промокла насквозь, но продолжала стоять, прижимаясь спиной к стене. Казалось, у меня просто нет сил, чтобы тронуться с места. И тут зазвонил мобильный. Голос Машки звучал как-то безжизненно, у меня перехватило дыхание от предчувствия беды.

— Юлька, приезжай, останови его, он уходит…

С перепугу я даже не сразу поняла, о ком речь.

— Где ты? Дома? Я сейчас приеду.

Я выскочила на проспект и остановила такси.

— Вот чертова погода, — сказал таксист, поглядывая на меня. Я кивнула и отвернулась к окну.

«Он уходит». Разумеется, речь о Тони. Что ж, этого следовало ожидать. Как, интересно, я смогу его остановить?

В тот момент мне было так мучительно жаль Машку с ее дурацкой жаждой счастья, что я с трудом сдерживала слезы. Когда ты в дерьме по самые уши, любовь не спасает. Она топит тебя, внушая напрасные надежды на жизнь, на счастье, которого просто не может быть.

В ее окнах горел свет. Лифт не работал, я бежала вверх по лестнице и пыталась найти слова для предстоящего разговора. Мысли путались, отчаянно хотелось реветь, и ни одно нужное слово не приходило в голову. Машка останется наедине со своей болью, и, хотя я буду рядом, я ничем не помогу.

Я позвонила, Машка открыла дверь, бледная, в оранжевой пижаме, похожая на грустного клоуна. В глазах безнадежность, как у неизлечимо больного, который осознал свой диагноз.

— Он здесь? — спросила я.

Она молча кивнула, и мы вместе вошли в комнату.

Тони стоял возле окна, спиной к нам. Услышав шаги, повернулся и сказал спокойно, глядя мне в глаза:

— Ты приехала? Хорошо. Я не хотел оставлять ее одну.

Он шел мне навстречу, я смотрела на его физиономию, с трудом сдерживая желание вцепиться в нее, чтобы с его лица исчезло выражение спокойной решимости, потому что теперь поняла: никакие слова, если бы даже я вдруг нашла их, его не убедят. И одновременно с этой в голову пришла другая мысль, я вновь увидела Антона как-то по-другому: милейший парень с очаровательной улыбкой был человеком, которого никто и ничто не остановит.

— Не бросай меня, — жалко сказала Машка.

Он сурово нахмурился, голос прозвучал резко:

— Прекрати.

— Не бросай меня, пожалуйста, — повторила она. Стиснула руки на груди и заплакала.

Но было ясно: он уже привык к ее слезам, потому что досадливо отвернулся.

— Допустим, я останусь. Что изменится? Ты выполнишь свое обещание? Чушь. Ты это прекрасно знаешь.

Машка всхлипнула, ноги у нее подкосились, а я испугалась, что она упадет сейчас на колени перед этим типом, которому хотелось только одного — поскорее уйти.

— Топай отсюда, — попросила я, подхватив Машку.

— Нет! — закричала она, пытаясь вырваться.

— Ты уйдешь, наконец?! — рявкнула я.

— Ты же говорил, что любишь меня, — всхлипнула Машка.

— Говорил, — покачал он головой, и теперь стало понятно: ему тоже больно, но его боль не примирила меня с ним. — Я люблю тебя, только это ничего не изменит. Ты ничего не хочешь менять.

— Я хочу, я просто… — Он уже дошел до двери, и Машка отчаянно закричала:

— Я буду лечиться, честно! Ради бога, это в последний раз. Вот увидишь…

— Последний раз уже был. Я сыт по горло последним разом.

— Вот и сматывайся поскорее, — спокойно сказала я. — Будешь утешаться тем, что сделал все, что мог. Главное, по ночам спи спокойно.

Он пнул ногой дверь, которую мгновение назад открыл, и повернулся ко мне.

— Очень хочется выставить меня мерзавцем? — Он тоже заговорил спокойно, но спокойствие его было такого сорта, что, будь я девушка менее привычная к вспышкам чужого гнева, возможно, полезла бы под стол. — Что ж, давай. Я послушаю. Заморочил девушке голову, жениться обещал… Подлец, одним словом. А вы — невинные овечки, которые шляются по кабакам, болтают о революции и травят себя наркотой. Извините, у меня на жизнь другие планы. Так что можете считать меня кем угодно. А вы продолжайте идти по жизни весело, с обдолбанными мозгами.

Странно, что его слова так на меня подействовали. Я даже не поняла, как оказалась рядом с ним, толкнула его к стене, действуя автоматически. Его лицо было совсем рядом, и сейчас в глазах Антона читалось лишь изумление, настолько моя реакция его потрясла. Меня, кстати, тоже. Весьма прискорбно, что я не сумела сдержаться, но остановиться уже не могла.

— Слушай, ты, умник, ты хоть знаешь, почему она…

— Юлька, замолчи! — закричала Машка так отчаянно, что у меня опустились руки. — Не смей ему говорить! Если ты расскажешь, я в окно выброшусь.