Татьяна Полякова - Ночь последнего дня

— Может, тебе повезло?

— Наверное. А знаешь, он симпатичный.

— Ага. Мне он тоже понравился. Правда, помню я его смутно. Он вроде рыжий?

— Иди ты к черту, — засмеялась Машка, и мы простились.

Убедившись, что холодильник пуст, я отправилась завтракать в ближайшее кафе. Нормальные люди к этому моменту уже обедали, и я, влившись в толпу трудящихся, взяла себе полноценный обед. И тут же заскучала, потому что вспомнила: сегодня понедельник, значит, как ни крути, а завтра вторник, следовательно, Ник спросит меня, где я теперь прикладываю свои умения, знания и опыт.

— Красивая девушка ищет работу без намека на оную, — грустно процитировала я.

Надо срочно что-нибудь придумать. Мои симпатии разделились между дворниками и смотрителями в музее. В пользу дворников — свежий воздух, в пользу смотрителей — хроническая спячка, которую я предпочла назвать медитацией. Я размышляла, к кому примкнуть, пока на ум не пришел Виссарион. И я устремилась в «Бабочку», лелея в душе надежду. Бар был еще закрыт, но, постучав в стеклянную дверь, я вскоре увидела Виссариона. Он не спеша подошел, открыл дверь и сказал:

— Дождя нет. — Точно я пришла за тем, чтобы узнать это. — Прекрасно выглядишь, — продолжил он, наливая мне чай.

— А ты меня хорошо видишь? — усомнилась я.

— Женщина обязана прекрасно выглядеть, проведя ночь с возлюбленным.

— А-а.., тогда, конечно. Откуда пришла благая весть?

— Девки, — пожал он плечами, — сказали, приличный парень, сразу видно, у вас любовь. И ушел он в восемь утра. О чем-то это говорит?

— О том, что ему на работу к девяти, — подсказала я.

— Я рад, что у тебя приличный парень. Твой Ник мне не нравится.

— А кому он нравится? — удивилась я.

— У него глаза дурные.

— Он сам дурной.

— Можно я спрошу тебя одну вещь?

— Валяй, — милостиво разрешила я.

— Ты красивая девушка. По мне, так даже очень красивая. Красивые девушки стараются выглядеть красиво, одеться, причесаться, подкраситься. А ты…

— Чего это на тебя нашло? — вытаращила я глаза.

— Ты словно нарочно ее прячешь.

— Кого?

— Красоту, — разозлился он.

— Я не прячу, я не демонстрирую. Когда не особо демонстрируешь, вокруг поменьше желающих тебя трахнуть.

— Ну, по большому счету, — засмеялся Виссарион, желая обратить разговор в шутку, — как раз об этом многие и мечтают.

— Ага. Тебя когда-нибудь трахали?

— Как же без этого, — вновь пожал он плечами. — Пей чай, стынет.

— Извини, — вздохнула я. — Страдаю с перепоя, тянет говорить людям гадости.

— Дождя нет, и слава богу.

— Обещают потепление, — поддакнула я. — Виссарион, возьми меня на работу.

— Кем? — удивился он.

— Ну.., давай подумаем.

— Повар у меня есть, ей одной работы мало, а если я возьму тебя барменом, чего сам делать буду?

— Давай ты возьмешь меня музыкантом, — озарило меня. — А что? Инструмент простаивает. Будем каждую ночь петь хором.

— И сколько я тебе за это должен платить? — нахмурился он.

— Согласна работать за кормежку. Наташка готовит так скверно, что я при всем желании много не съем, так что ты не обеднеешь. Правда, тебе придется оформить меня официально и платить налоги. Зато я могу еще мыть полы. Ну, так что? Согласен?

— Я подумаю.

— Некогда думать. Говори сейчас, не то придется мне идти в дворники. Ужас как не хочется.

— Ладно, — буркнул Виссарион, а я вздохнула с облегчением.

— Ты хороший человек. Когда помрешь, попадешь сразу в рай.

— В дурдом я с вами скоро попаду.

— Я тебя буду навещать.

— Убирайся с глаз и помни: сегодня мы поем хором.

Совершенно счастливая я покинула заведение. Теперь можно встретиться с Ником. Но он, точно нарочно, о работе не спрашивал. Я не выдержала и похвалилась:

— Сегодня приступаю.

— Да неужели? — съязвил он. — Тебя взяли мыть сортир на вокзале?

— Пальцем в небо. У меня теперь творческая профессия.

— Рисуешь «зебру» на асфальте?

— Руковожу хором.

— Ветеранов?

— Работников обслуживания. Волнуюсь, вдруг не получится.

— Брось. Тебе присвоят звание заслуженный работник культуры, а старым шлюхам сразу народных артисток.

— Каким еще шлюхам? — обиделась я.

— Значит, ты будешь развлекать девиц игрой на рояле… Старый идиот спятил, согласившись на это. Господи, как ты мне надоела! Ты разбиваешь мое сердце своим стойким нежеланием трудиться. Если так пойдет дальше, окончательно превратишься в обезьяну.

— Обезьяны не играют на рояле.

— В цирке? Сколько угодно.