Татьяна Полякова - Ночь последнего дня

— Мы ведь уже обсуждали это: о грузе знали многие. Не лучше ли сосредоточиться на убийстве Гороха? Если оно связано с нападением на транспорт, мы сможем выйти на исполнителей.

— Тебя очень занимают эти убийства? — усмехнулся Ник.

— Занимают, — не стала я отрицать.

— Понимаю. Что ж, давай поищем нашего злодея. Можем начать прямо сейчас.

— Сейчас не могу. Меня Машка ждет. Не так часто у нее выпадает свободный день.

— Вот так всегда. Поманила подружка пальцем, и старый добрый Ник уже не нужен. Топай. Если еще кого-нибудь пришьют, позвоню.

— Плохая шутка, — разозлилась я и поспешила удалиться, пока он не передумал.

Машка ждала в моей квартире и встретила меня вопросом:

— Как ты смотришь на то, чтобы напиться?

— С восторгом, — ответила я.

— Тогда начнем. — Она потащила меня в комнату, где был накрыт стол.

— Планы изменились? — удивилась я. — Мы же хотели в ресторан?

— Ресторан никуда не денется. Кстати, наличность у тебя есть?

— Наскребу.

— Отлично. Будем пить до утра.

Мы выпили, по-дурацки улыбаясь друг другу, но беседа не клеилась.

— Я виделась с Ником, — сказала Машка, и мне стало понятно, что ее так беспокоило. — Он расспрашивал о тебе.

— Обо мне?

— Да. Задал мне кучу вопросов, один нелепее другого. Я чуть с ума не сошла от страха. Что происходит, а?

— Какой-то псих прирезал Серегу. Два трупа на неделе, это многовато, вот Ник и нервничает.

— Какой Серега? Ремезов?

— Он.

Машка вернула бокал на стол и уставилась на меня.

— Кто убил?

— Машка, ну откуда я знаю?

— Постой… Двоих уже нет. Ведь так?

— Ну.., выходит, что так… — развела я руками.

— И обоих внезапно укокошили без видимой причины?

— Причина, конечно, есть, просто мы ее не знаем.

— Юлька, это ведь… — начала она испуганно.

— Спятила? — посуровела я. — Выбрось из головы! И вообще, мы отмечаем мой день рождения, так что завязывай со всякими такими разговорами. Пьем и радуемся жизни.

Разумеется, напиться мне так и не удалось, но я очень старалась. Ноги заплетались, язык отяжелел, но спасительное безмыслие не наступало. Впрочем, не очень-то я на это и рассчитывала. Мы пили у меня, потом зашли к Виссариону, девки под мой аккомпанемент исполнили «Happy birthday…» и подарили коробку конфет, которую позаимствовали все у того же Висссариона. Я поставила выпивку, выслушала поздравления и заверения в том, какой я хороший человек. Кажется, в этом никто не сомневался.

Потом мы, прихватив бутылку, залезли на крышу дома, где любили таращиться на звезды во времена своей счастливой юности. Чтобы попасть на крышу, пришлось сломать замок, с чем я блестяще справилась. Мы сидели под звездами, я учила Машку пить из горлышка и была абсолютна счастлива, хотя крыша теперь не казалась такой уж высокой (рядом понастроили домов в шестнадцать этажей), а небо, наоборот, стало бесконечно далеким. Но это обстоятельство моего настроения не испортило.

— Юлька, — позвала Машка, — ты сегодня что-нибудь ела?

— Наверное. Мы же закусывали.

— Есть хочу невыносимо. Идем в ресторан?

— Есть в первом часу ночи? По-моему, это извращение.

— Значит, я извращенка. Что ж теперь? Зато поем. Идем, — потянула она меня за рукав.

— А ты дойдешь?

— Конечно.

— А я?

— Не прикидывайся. Нас ждут великие свершения.

Мы покинули крышу, оставив бутылку недопитой. Лифт не работал, и пока мы спускались по лестнице, дважды едва не упали.

— Я приглашаю тебя в «Багратион», — сказала Машка, устраивая голову на моей груди.

— Жутко дорогой кабак. Нас с позором выгонят, потому что у меня нет денег и мы еле стоим на ногах.

— У меня полно денег. Честно. Они ведь принимают карточку? У меня так много денег, что мне ни в жизнь их не пропить.

— Давай попробуем, — согласилась я.

Мы остановили такси и поехали в «Багратион». Там оказалось закрыто. Машка колотила в дверь снятой туфлей, пришлось ее спешно запихивать в машину.

— Все равно куда, лишь бы еще работали, — скомандовала я таксисту.

Водитель остановил возле подсвеченных огнями дверей, у которых замер швейцар.

— Дяденька, — повисла на нем Машка. — Здесь карточки принимают?

— Так точно, — невозмутимо ответил он, насмотревшись за свою жизнь дураков и похуже, но все-таки не удержался и добавил:

— Может, лучше домой?

— Ничего не лучше, — буркнула Машка. — Дома по углам черти пляшут, а здесь побоятся.

Мы вошли в просторный холл. Я пыталась сообразить, куда мы попали, и малость замешкалась, оглядываясь. Машка шла напролом в направлении распахнутых дверей в зал, не заметила фонтанчик, который шутник-дизайнер поместил посередине, качнулась в сторону, желая избежать столкновения, оступилась и точно бы рухнула на мраморный пол, если бы в этот момент из туалета не вышел парень. Реакция у него оказалась отменной, и Машка рухнула прямиком в объятия его раскинутых рук.